Тень рока

Их Епископ, их свет и надежда, был жестоко изувечен и с трудом мог идти. Идти, лишь благодаря сторонней помощи двух змееголовых, бережно поддерживающих его с обеих сторон. Каждый шаг давался ему с явным усилием. Его левая рука была ампутирована на уровне плеча. Всё, что от неё осталось, это безжизненные обваренные и обожженные ткани мышц, окружающие острый обломок кости. Ткани обильно сочились кровью, пропитывающей рваный рукав его робы. Частые алые капли падали и разбивались о гладкий мраморный пол, на котором отражались отблески потолочных ламп. Его нагрудная броня была частично оплавлена и несколько деформирована. На блестящем металле серебряной маски имелась глубокая и протяжённая царапина. Его некогда белоснежный плащ был обожжён и повсеместно испачкан в крови и саже.

Едва ли гвардейцы так себе представляли триумфальное возвращение Епископа. Нет, очевидно, они ждали ни этого.

Следом за ведомым двумя змееголовыми Персивальдом, непоспешно вышагивал ещё один Златоликий. Воин своей золотой маской походил на того, который держал на «поводках» Эльзу и Фирза, но всё же, при этом, и несколько отличался от него. Отличался, пожалуй, лишь своей высокопрочной, тяжёлой бронёй. Бронёй высочайшего класса защиты, не идущей ни в какое сравнение с тем тщедушным бронежилетом, что скрывал под собой грудь первого Златоликого. Небрежно закинув себе на плечо, он нёс такой же загадочный посох-зонтик, что имелся и у его двойника.

Гвардейцы, завидев незваных гостей, моментально взяли их под прицел, угрожающе ощетинившись в их сторону своими «разящими». В глазах «святых воинов» читался страх и обречённость. Вера пошатнулась, а надежда улетучилась ни оставив и следа. Они не знали, что нужно делать. Не знали, как должны поступить. Единственное, что они знали наверняка, это то, что жить им осталось часов пять от силы.

— Опустите оружие! Мы пришли с миром, — монотонно и как-то зловеще произнёс стоящий за спиной Епископа Златоликий.

Однако гвардейцы никак не отреагировали на его призыв и продолжили держать новых гостей на прицеле. Да и как они могли поверить Доминионцу, заявляющему о том, что он якобы пришёл с миром.

— Уберите оружие, кретины! Эти Доминионцы со мной! — тяжело дыша, заорал Персивальд, с трудом переставляя ноги.

Грозные слова святого рыцаря возымели больший эффект и перепуганные гвардейцы поспешили опустить своё оружие.

Тем временем, поддерживаемый змееголовыми, Епископ уже поравнялся с объятыми пламенем останками истребителя. Испещренный пробоинами, закопчённый корпус которого напоминал труп какого-то диковинного зверя, сражённого в неравном бою. Проходя мимо кабины, которая на удивление совершенно не была охвачена языками пламени, Персивальд на мгновение остановился. Там, за покрытым паутиной трещин стеклом, чуть шевелился ещё живой пилот. Да, он определённо ещё был жив, это было ясно по тому, как часто вздымалась его грудная клетка в тот момент, когда окровавленный рот жадно хватался за воздух. Он был без гермошлема, видимо успел снять его после приземления. Лицо пилота было пугающе бледным, а взгляд отсутствующим и отстранённым. Символы в его петличках говорили о том, что это бывалый ас и настоящий мастер воздушного боя.

Персивальд глубоко вздохнул, а после, как то резко и раздражённо выдохнул, потянувшись к кобуре своего пистолета. Высвободив оружие, Епископ мгновенно прицелился и не колеблясь вдавил спусковой крючок. Раздался выстрел, затем ещё один. Две пули прошли сквозь трухлявое стекло кабины и прошибли грудь Доминионского аса, принеся ему покой.

Вернув пистолет обратно в кобуру, Епископ продолжил свой путь, неизменно поддерживаемый двумя своими спутниками. Блестящий метал его маски отражал желто-красные всполохи пламени, языки которого так старательно облизывали изрешечённый фюзеляж.

— Но мой лорд, О.С.С.Ч. осаждают Твердыню. Мы несём критические потери. Мне не понятно, что Вы имели в виду, произнеся фразу «эти Доминионцы со мной»? — послышался противный, стариковский голос. Жрец Ксалфрид неспешно ковылял навстречу своему Епископу.

Его прищуренные, утопающие в морщинах глазки с подозрением изучали двух змееголовых, что услужливо поддерживали ослабленного хозяина крепости. Впрочем, змееголовые в ответ с не меньшим интересом изучали старика. Его сероватое, скукоженное лицо, что странным образом походило на вяленое яблоко, казалось им чрезмерно хитрым и даже подлым. Было что-то в этом лице такое, что при первом же беглом взгляде раскрывало сущность пожилого жреца.

— Мы не служим интересам Доминиона, достопочтенный старик. Мы служим интересам Великого Змея, — по-прежнему монотонным, слегка шипящим голосом встрял Златоликий, что всё это время попятам следовал за Персивальдом.

Глаза Ксалфрида округлились, улубку сменила неожиданно проступившая гримаса удивления.

— Что? Великий Змей? — задумчивым, невнятным голосом начал старик.