Тень секретарши Гамлета

Вероника залепила ему хлесткую пощечину (все-таки не хватало ей хлыста!), выкрутилась из его цепких рук, подошла к камину и, глядя на беснующийся за стеклом огонь, тихо сказала:

– Ну хорошо, ты не хочешь защитить себя от обвинений в убийстве. Ты хочешь сесть в тюрьму лет на пятнадцать, а то и на двадцать. Но это не мешает тебе исполнить свое обещание и жениться на мне! Ты можешь заплатить загсу, и нас за несколько минут распишут!

– Зачем?! – уставился ей в спину Александр Петрович. – Зачем нам расписываться, если в ближайшее десятилетие мы все равно не будем жить вместе?

Вероника схватила с журнального столика вазу и запустила ее в Говорухина. Тот увернулся от увесистого снаряда, и ваза с грохотом разбилась о стену, оставив рваный след на шелковой обивке.

– Ты меня опозорил! – крикнула Котова, топнув ногой. – Ты опозорил меня перед родителями и родней!

– Сейчас не Средневековье, – мрачно отозвался Александр Петрович. – Нет ничего позорного в том, что у девушки есть любовник.

– Ах, вот как ты заговорил… А ведь знал, что у меня кавказские корни и никто никогда не позволит встречаться со мной просто так, поэтому сразу стал рассказывать сказки о скором разводе и красивой свадьбе!

– Молчать! – стукнул кулаком по столу Говорухин и вдруг заносился по комнате, дергая себя за галстук. – Лучше молчи, дорогая… Лучше молчи… А то… а то… Я же люблю тебя! – Он так резко остановился, словно налетел на невидимую стену. – Я очень тебя люблю, но жениться пока не могу. Дай мне время, дай мне, пожалуйста, время…

– Ты два с половиной года твердишь «дай мне время!». Я вру брату, сестрам, родителям, теткам и дядькам – всем на свете вру, что вот-вот распишусь со своим женихом. Родители в ярости, подруги надо мной смеются, ты унизил меня, растоптал, сделал своей игрушкой. Сколько времени, дорогой, нужно дать тебе сейчас, когда тебя вот-вот посадят, а я, опозоренная и беременная, останусь жить в этом городе?!

– Ты… тоже беременная?.. – Говорухин смертельно побледнел и схватился за сердце. – Нет, этого не может быть, это слишком… Я знаю точно, что этого не может быть! – завизжал он. – Не могут все бабы в городе быть беременны от меня одного!!

– Немедленно звони в загс, подключай все свои связи и деньги, чтобы нас завтра же расписали.

– Я… не могу… – Говорухин рухнул в кресло и, откинув голову на спинку, закрыл глаза. – И потом, какой загс… ночью?!

– Звони! – закричала Котова, тряхнув рыжей гривой. Севка поразился, как эта злющая стерва могла казаться ему идеалом женственности и красоты. – Звони! У тебя везде есть знакомые, которые ради тебя проснутся ночью и выполнят самые невероятные просьбы! Звони! Или я… я… – Вероника схватила с каминной полки баллончик с жидкостью для розжига камина. – Или я сожгу себя у тебя на глазах.

Говорухин медленно достал из кармана мобильный.

– Скажи, ты… правда беременна? – прошептал он.

– Да! – Котова поставила баллончик на полку, подскочила к Александру Петровичу, уселась ему на колени и несколько раз поцеловала в висок. – Да, дорогой, да, да, да, я беременна. Это выяснилось только сегодня, так что звони! – Она слишком быстро и слишком небрежно это сказала, чтобы слова ее оказались правдой. Говорухин это понял, поэтому захохотал.

– Ужас, – покачал он головой. – А я-то, дурак, собрался делать явку с повинной! А знаешь, почему?

– Почему, дорогой? – заглянула ему в глаза Вероника, настроение которой менялось как погода, подверженная циклоническим вихрям – то бурное ненастье, то яркое, безмятежное солнце. – В твоей явке с повинной есть какой-то экономический смысл? Убийца твоей жены пообещал заплатить тебе бешеные деньги, если ты возьмешь вину на себя и отсидишь за него? – Она поболтала ногами и поцеловала Говорухина в нос. – Или ты действительно зарубил жену, и теперь тебя мучают угрызения совести?

Говорухин столкнул Веронику с колен и решительно встал.

– Да, – с каменным лицом сказал он. – Меня мучают угрызения совести. И поэтому я пойду делать явку с повинной.

– Сначала мы с тобой распишемся, а потом ты пойдешь куда хочешь. Я поселюсь в этом доме, рожу тебе сына и… подожду тебя года три, если уж тебе так хочется посидеть в тюрьме. Тебя выпустят условно-досрочно, и мы заживем счастливо. Правильно, дорогой?!

– Правильно. – Усмехнувшись, Александр Петрович достал что-то из кармана, подошел к Веронике и… судя по движению, надел ей на палец кольцо.

– Что это?! – Побледнев, Котова уставилась на руку. Севка увидел, как на ее безымянном пальце голубым отсветом полыхнул топаз. – Что это?! – Вероника подняла глаза на Говорухина, и впервые на ее лице появились растерянность и испуг.

– Твое кольцо. Во всяком случае, я видел у тебя точно такое же.

– Откуда оно у тебя? – Котова быстро сунула руку в карман узких джинсов. На ее щеках вспыхнули алые пятна.

– Его нашел частный детектив, которого я нанял, – устало и безучастно ответил Александр Петрович. – А где он его нашел, я думаю, ты лучше меня знаешь.