Тень секретарши Гамлета

Котова бросилась на него как пантера, вцепилась в горло с такой силой, что из-под ногтей брызнула кровь. Говорухин даже не думал сопротивляться, он только вытянул руку вперед и уперся кулаком в грудь Вероники. В движениях и выражении лица банкира была такая обреченность, что Севка едва сдержался, чтобы не броситься ему на помощь. Но он вовремя решил, что пока еще рано.

– Что ты делала в квартире Ксении Сергеевны? – тяжело дыша, спросил Говорухин, когда Котова устала царапать его шею и отступила на шаг. На белые лацканы пиджака капала кровь.

– Это не мое кольцо! – Сорвав с руки перстень, Котова швырнула его в камин. Голубой топаз ударился о стекло, за которым бушевал огонь, и откатился в угол. – У меня было похожее, но… я его потеряла!

– Не ври. – Говорухин достал сигарету с золотым фильтром и прикурил, с трудом справившись дрожащими пальцами с зажигалкой. – Твой братец приходил в опечатанную квартиру, чтобы забрать улику, но ничего не нашел. Не отпирайся. Я нанял частного детектива, и он все раскопал.

– Это не мое кольцо, – процедила сквозь зубы Котова. – Мой брат никуда не ходил и ничего не искал. Немедленно звони тем, кто сможет нас расписать или…

– Или? – усмехнулся Александр Петрович, глядя, как пляшет в камине огонь. – Или что?!

– Или по законам нашей семьи тебя убьют мои родственники.

– Ты угрожаешь мне?! Ты?!! – Говорухин бросился к Веронике и схватил ее за обшлага коротенькой кожаной курточки. – Да я в тюрьму вместо тебя собираюсь сесть! Я хочу спасти тебя, потому что люблю, а ты угрожаешь мне, дрянь?!! – Он притянул ее к себе и на ухо, проникновенно и доверительно, но довольно громко сказал: – Я никогда не женюсь на тебе, слышишь? Никогда! Будь ты даже трижды беременна. Достаточно будет того, что я за тебя отсижу. И пусть твои родственники молятся о моем здоровье! Впрочем, я и за себя отсижу, ведь по сути, это я убил Жанну. Я убил свою жену и своего неродившегося ребенка…

Пока он говорил эту сбивчивую, пылкую речь, Вероника смотрела ему в глаза, но рука ее медленно тянулась к стоящей на столе бронзовой статуэтке средневекового рыцаря. Весила статуэтка наверняка немало, но главное – рыцарь держал в руке острое копье, проткнуть которым человеческую плоть ничего не стоило.

Словно завороженный, Севка смотрел, как длинные пальцы Котовой коснулись бронзовых ног в доспехах, как притянули к себе убийственную тяжесть безделушки, как сжались поперек туловища и как в быстром замахе взметнулась рука Вероники, направляя рыцарское копье в лоб Говорухину…

Фокин распахнул балконную дверь, и старым армейским способом – стремительным перекатом, – ринулся Веронике под ноги, схватил ее за каблуки и дернул на себя изо всех сил, спасая идиота-банкира от смертельного, сокрушительного удара по голове.

Котова рухнула как подкошенная, рыцарь выпал у нее из руки и тяжело покатился в угол. Взвизгнув, Вероника начала отчаянно лягаться, кусаться и даже плеваться. У Севки появилась отличная возможность потискать ее, и он с удовольствием потискал, с удивлением отметив, что на ощупь эта фурия довольно костлява.

Говорухин тупо смотрел на эту возню, не пытаясь ничего предпринять.

Удовлетворив свое мужское любопытство, Фокин наконец заломил Веронике руки и сел на нее верхом.

– Принесите веревку, пожалуйста, – вежливо попросил он Александра Петровича.

– Я же приказал тебе не лезть в это дело, – безжизненно отозвался банкир, не сдвинувшись с места. – Я тебе даже заплатил за то, чтобы ты больше не совал свой нос в… – Он не успел договорить.

Со стороны приоткрытой двери гостиной громыхнул выстрел. Разодрав рукав Севкиной куртки, пуля впилась в стену, оставив в шелковой обивке черную дыру. Фокин распластался на Котовой, стараясь вжаться в нее как можно сильнее, чтобы не осталось выпуклых частей его тела, которые могла бы зацепить вторая пуля.

Банкир рухнул на пол как подкошенный, закрыв голову руками. Умирать ему явно не хотелось, несмотря на то, что он поставил крест на своей карьере и собирался отсидеть лет пятнадцать в тюрьме.

Севка проклял себя за то, что оказался в этом осином гнезде без оружия и что совсем забыл про вооруженного Кота, который наверняка прикрывал сестрицу в этом непростом разговоре, скрываясь в темном коридоре.

Фокин схватил Веронику в охапку и едва успел перекатиться под стол, как громыхнул второй выстрел. Дверь распахнулась, и рыжие «казаки» невероятно большого размера застыли в дверях. Пуля впилась в ножку стола, рядом с Севкиным носом, и Севка громко и грязно выругался, и Котова выругалась, и Говорухин выругался – тоже очень громко и грязно. Это было самое большее, что они могли сделать, лежа на полу – безоружные и беззащитные – перед зловещими рыжими «казаками», которые так тупо и необдуманно пытались спасти Веронику.

Севка приготовился глупо погибнуть, как неосторожная муха.

Он даже попытался вспомнить детство, которое вроде бы принято вспоминать перед смертью, но вдруг увидел как позади «казаков» мелькнули знакомые стоптанные кроссовки Лаврухина.