Тень Серафима

Дракон встретил его в просторном помещении с колоннами, зримо напоминавшем тронный зал.

Ящер принял облик человека, мужчины в самом расцвете сил, однако маг сразу и безошибочно узнал представителя, как это принято считать, самой старшей из существующих рас.

Дракона выдавали не только глаза — нечеловеческие, лучезарные золотые глаза с тремя зрачками, — не только цвет волос, напоминавший прозрачное рассветное солнце. Нет, гость ясно видел, что тело человека — лишь хрупкая оболочка, которая, как одежда с чужого плеча, мала и тесна дракону. Оболочка, которую тот мог сбросить так же легко, как цикада, которая в самые жаркие летние дни выбралась на поверхность для своей песни.

Тем не менее, временная оболочка эта была великолепна. Заклинатель и сам был хорош собою, статен, высок ростом, и имел к тому же крайне гордый вид, вероятно, положенный по праву одному из лучших представителей своего рода. Но и по сравнению с ним человеческое тело, которое заполнило абсолютное существо, казалось совершенным.

И все же существо выходило далеко за пределы этого физического тела. Оно было вне. Оно было больше, значительнее и непостижимее, чем всё, что прежде доводилось видеть смертному.

Дракон находился на пике своего могущества, и аура его сочилась силой, как сочится соком румяный, впитавший всю желанную сладость солнца бархатный абрикос.

— …Приветствую тебя, Альварх, — справившись с невольно проявившимся трепетом, произнес наконец маг, когда молча разглядывать в упор мистическое существо показалось уже немного чересчур.

Хозяин обратил на него свои золотые глаза: те двигались лениво, до странного плавно, и будто без особого интереса. Несмотря на теплый цвет радужек, взгляд дракона оказался обжигающе холоден, заклинатель даже поежился. Это выглядело так необыкновенно, так противоестественно, как если бы солнце было сделано изо льда.

— Я слышал, смертные называют это смелостью, — тягуче, нараспев проговорил он, напрочь игнорируя приветствия и словно бы ни к кому конкретно не обращаясь. Голос дракона был похож на гречишный мед — такой же густой, чистый, с еле заметной опасной горчинкой. — Наверное, это очень смело, не так ли?

Человек улыбнулся — уже увереннее, полностью овладев собой. Воистину, мало кто из людей, даже самого знатного происхождения, мог бы соперничать с ним в самонадеянности. Однако, основания этому имелись: примечательная внешность беловолосого выдавала в нем исключительные способности к магии, данные от рождения.