Тень Серафима

— Нет, Эдвард, — насмешливо возразил оборотень, ощерив клыки, которые даже в нынешней ипостаси очевидно превышали размер и остроту человеческих, — ты казнил своего сына вовсе не из-за меня. А из-за того, что тот был законченным мерзавцем и властолюбцем, и захотел прикончить тебя, грезя о титуле лорда. Он заслуживал смерти.

— Но ты же не станешь отрицать, по крайней мере, что именно ты надоумил его и любезно взял на себя все хлопоты по организации заговора? — на сей раз правитель пропустил мимо ушей панибратское обращение, хотя, безусловно, заметил, как его попытались слабо куснуть.

Глупый ручной оборотень всё никак не отвыкнет кусаться.

— Не стану, — охотно согласился Карл. — В какой-то мере я даже горжусь, что участвовал в той давней авантюре, пусть она и не удалась. Славные были деньки, славные люди. Ты ведь и сам наверняка вспоминаешь те времена? Когда вокруг еще были люди, которые позволяли себе мыслить.

— Мыслители зашли слишком далеко и превратились в преступников и заговорщиков, — отрезал маг. — Но довольно об этом. Предадимся ностальгии в следующий раз. Благо, времени у нас будет предостаточно.

— Да… я вижу, сегодня ты пришел не только поиздеваться и отточить свой язык, вспоминая о прошлом. Волны твоей ауры расходятся еще холоднее, еще невыносимее, чем обычно. Еще немного, и они начнут ранить даже мое физическое тело. Ментально я уже чувствую боль. Что случилось?

— Ты всё такой же блестящий интуит, как и прежде, Шарло, — вынужден был признать лорд Эдвард. — На это я и рассчитывал. Не буду томить тебя — посмотри сам.

Получив позволение, мужчина медленно поднял голову, устремив на лорда жесткий застывший взгляд. Глаза его оказались мраморными — желтый, зеленый и коричневый цвета расползались кляксами в радужках, проникая друг в друга, чуть расплываясь на витиеватых, неровных границах. Подобное крапчатое распределение цвета считалось для человеческой расы пороком, признаком дурной крови, хотя после долгих лет практики встречалось у некоторых магов, и было известно в их среде как «глаза цвета драгоценных камней». Несмотря на слабое, практически отсутствующее освещение, зрачки мужчины были стянуты в тонкие, едва видимые вертикальные черточки.

Нехорошие, опасные глаза.

Узник жадно вгляделся в стоящего перед ним правителя. Волевые, хищно заостренные черты лица расправились и осветились удивлением. Он будто бы смотрел внутрь: не на человека, а на вибрации его энергетики, на окраски его силы, по которым многое можно было понять.

Удовлетворившись, Карл обратил внимание и на очевидные внешние признаки — непривычно короткие белые волосы; необыкновенно простые, удобные одежды траурных цветов; защелкнутые на предплечьях боевые алмазные наручи с выгравированными на них трехлепестными лилиями, помимо стандартного набора перстней. Не привлекающий излишнего внимания темный дорожный плащ и высокие сапоги со штиблетами. За пояс заткнут массивный дисциплинарный кнут, которым при желании и должном мастерстве можно убить с одного удара. У левого бедра на богато украшенной перевязи — легкий, чуть изогнутый меч.

Карл хорошо знал этот великолепный клинок со сложной узорчатой гравировкой на лезвии — легендарный меч-призрак. Он пришел из тех давних времен, когда не было еще изобретено огнестрельное оружие, и умение фехтовать было необходимо каждому, чтобы выжить. Из тех давних, растворившихся в человеческой памяти времен, что и сам лорд Ледума. Конечно, сейчас меч представлял собой скорее элемент декора, нежели подлинное оружие. Хотя, чем черт не шутит, иногда и верную сталь приходилось пускать в ход.

Иными словами, облик лорда Ледума сегодня являл собой вид опытного боевого мага в состоянии полной готовности. Давненько же такого не доводилось видеть.

— Тебя пытались убить, Алмазный лорд. Но, похоже, первоклассные защитные камни отвели от тебя беду — за тебя умер другой человек… одной с тобой крови. Твой младший сын. Но и старший, судя по всему, готовится пополнить главную достопримечательность Ледума — фамильное кладбище инфантов. Подозреваешь его?

Лорд Эдвард отрицательно покачал головой, пропустив шутку на грани фола.

— Не думаю, — поджал губы правитель. — Эдмунд слишком труслив для того, чтобы предать меня. Слишком слаб, слишком бездарен — и понимает это. Он не самоубийца.

— Несомненно. Однако, Эдмунд и не глупец. Он знает, что обладает преимущественным правом на престол, но вряд ли когда-то дождется его. И я вижу, что совесть его нечиста. Он боится, боится наказания.

— Всё так. Это объясняется тем, что инфант скрыл от следствия некоторые важные факты… Утаил то, что обязан был сказать. Скажи лучше, как было совершено покушение? И кто стоит за ним?

Карл еще ненадолго задумался, не отрывая от лорда Ледума своих неподвижных глаз. Янтарные оттенки в радужках оборотня стали совсем яркими, пятнисто светясь в полумраке, что выглядело, мягко говоря, жутковато. Любого нормального человека мороз бы продрал по коже, потому как сразу становилось понятно: перед ним — нелюдь.