Тень Серафима

— Сложно сказать, — честно признал Себастьян. — Я получил ответ на свой вопрос… но он едва ли прояснил что-то… Сейчас я не вполне готов обсуждать это, — необходимо еще немного поразмыслить над тем, что я услышал. Слова дракона сложны, они напоминают кусочки мозаики, сложить которую должен только ты сам… Ответ, если он и содержится в них, лежит не на поверхности.

Чуть приоткрыв занавеску и бросив беглый взгляд наружу, ювелир неожиданно сменил тему:

— Выйти лучше всего на главной площади, там ты сможешь легко затеряться среди толпы горожан, спешащих по своим утренним делам. Оттуда пешком возвращайся в наше убежище. И постарайся быть как можно незаметнее. Это важно! Помни — от соблюдения предосторожностей зависит твоя жизнь.

С этими словами Серафим скользнул в приоткрытую дверцу и, не дожидаясь ответа, исчез в прозрачном предрассветном сумраке.

* * *

Небо Ледума, в этот час похожее на черное лакированное дерево, треснуло с восточного края, и в образовавшиеся разломы густо потекло утро. Золотистое сияние постепенно разливалось по улицам, освещая неохотно просыпающийся город. Мрачная, ненастная ночь распустилась удивительно светлым цветком рассвета.

Ювелир задумчиво разглядывал возвышающееся неподалеку от него строение — заброшенную ветряную мельницу для помола зерна.

В последние годы, в связи с внедрением и широким развитием пищевых лабораторий, необходимость в подобных сооружениях понемногу отпадала. Из-за нестабильности и непредсказуемости погоды, климат на территории Ледума и других крупных городов непрерывно ухудшался и, в конце концов, стал совершенно непригоден для традиционного земледелия.

Агрессивные ветры, дожди и засухи раз за разом губили на корню урожаи, и без того скудные от нещадной эксплуатации земель. Смертность среди голодающих жителей увеличивалась, обрекая город на неизбежное вымирание и запустение. Наконец, проблема стала так остро, что решать её пришлось незамедлительно, собрав под одну крышу ученых, магов и крупных землевладельцев, прежде обеспечивающих продуктами не только Ледум, но и его окрестности, а ныне терпящих небывалые убытки.

Итогом стало строительство сети крытых и подземных лабораторий, в которых установки минералов днем и ночью поддерживали нужную температуру, влажность и освещенность. Чтобы закрыть вопрос с почвой, удобрениями и драгоценной влагой, было разработано универсальное питательное вещество, функционирование которого также зависело от энергии драгоценных камней.

Такая система оказалась невероятно эффективна, давая максимальный результат при минимуме затрат, и острый, стратегически важный вопрос продовольствия был разрешен. Пищевые лаборатории работали бесперебойно, обеспечивая город несколькими урожаями в год, а персонал — двенадцатичасовым рабочим днем в две смены и поистине щедрой возможностью не умереть с голода.

Правда, злые языки болтали, что искусственные, выращенные под излучениями камней продукты вредны для здоровья и не так вкусны, как те, что прежде вбирали в себя силу земли, солнца, воды и воздуха. Но иных путей всё равно не было, и недовольные были объявлены цеплявшимися за прошлое ретроградами.

В Ледуме, на знаменах которого были начертаны яркие идеи прогресса, это было страшным обвинением.

Однако, традиционное сельское хозяйство всё же было сохранено, но в значительно сокращенном объеме, и позволить себе его дорогостоящую продукцию могли только знатные и состоятельные господа.

Мельница была построена на совесть и имела традиционную, довольно-таки устаревшую конструкцию: невысокая башенка без окон с ровной конической крышей. Удлиненные четырехугольные крылья давно уже не поворачивались навстречу ветру. На изготовленный из дерева каркас был натянут холст, кое-где прогнивший от времени, непогоды и влаги. У самого входа росло раскидистое сливовое дерево, по всей видимости, посаженное здесь во времена, когда старая мельница еще работала. Древесная кора сильно потрескалась от прошедших лет, ствол причудливо искривился.

Себастьян задержался на минуту, залюбовавшись столь примечательным пейзажем, который нечасто теперь встретишь в городах. Цветы сливы, первые цветы, появляющиеся в самом конце зимы, густо усыпали черные морщинистые ветви нежными бело-розовыми звездочками. Такой контраст был красив. Особенно радовали краски после долгой бесцветной зимы. Воздух был напоен тонким, едва уловимым ароматом удивительного растения, такого хрупкого, деликатного — и одновременно стойкого к самым сильным морозам.

Слива цвела уже почти неделю, и пора её цветения проходила: значительная часть лепестков успела осыпаться на землю, украсив её цветастой накидкой. Ступени, ведущие к двери, также были сплошь покрыты яркими и чистыми лепестками, не примятыми ничьими шагами. Однако на ветках всё еще можно было увидеть все стадии развития жизни: тугие завязи, сомкнутые цветки, трогательные полураскрытые бутоны, бутоны полного цветения и, наконец, увядающие цветы, которые готовились к своему первому и одновременно последнему полету.