Тень Серафима

Стены продолжали осыпаться, ходили ходуном, содрогаясь волнами. Шелестящие бусины уже заполонили весь коридор, доходя до колена. Идти дальше нельзя – впереди нет ничего, решительно ничего. Там пустота. Сон сохранился только вокруг, в непосредственной близости от ювелира, но даже здесь продолжал исчезать на глазах.

И почему он никак не просыпается?

– Постой! – раздался в сознании знакомый встревоженный голос. – Не разрушай сон! Не беги снова. Ты должен посмотреть в лицо прошлому. Ты должен без страха встретиться с ним.

Вот это было неожиданно – и неприятно.

– София?

Себастьян почувствовал внезапное раздражение, как если бы кто-то заглянул в его собственную душу. Весьма гаденькое ощущение. Было бы неплохо, чтобы сокровенные мысли и переживания всегда оставались при тебе. Как хорошо, что это только глупый сон. Не правда ли?

– Ты долгие годы хотел увидеть, что стало с Моник, чтобы никогда больше не возвращаться к этому, – терпеливо продолжил голос. – Ты сможешь. Поверь, сегодня ты сможешь сделать это.

Ювелир насторожился. Никогда прежде во снах не было последовательной логичной связи. Робкая догадка кольнула сердце, но разум по-прежнему отказывался верить. Проклятье, это попросту невозможно! Ведь так?

– Ты ведь не плод моего воображения? – тяжело произнес Себастьян, даже не надеясь на иной ответ. Определенно, то был риторический вопрос. – Ты здесь, в моем сне, черт тебя побери.

Голос непозволительно долго молчал. Шелест бусин прекратился. Приглядевшись, ювелир заметил, что они застыли там, где их застало это страшное мгновенье: в полете или в падении – тут уж как посмотреть. Время будто остановилось… нет, оно на самом деле замерло. Как это обычно называют – момент истины? Кажется, именно так.

– Ты ведь давно это понял, Серафим, – наконец виновато отозвалась София, поняв, что отпираться бессмысленно. – По крайней мере, твое подсознание. Посмотри, что оно сотворило с тканью сна, пытаясь выдворить чужака. Это просто невероятно… впервые вижу подобную ментальную силу.

– Так вот, значит, каковы твои таланты, Искаженная, – только и прошептал Себастьян, непроизвольно сжимая пальцы в кулаки. – Да как только ты посмела?

– Именно так, Себастьян, – со вздохом призналась София, неожиданно мягко произнося его имя. – Таковы таланты, данные мне от рождения. Я могу проникнуть в разум любого человека в то время, пока он спит. Я могу сделать его свободным в сновидениях или же направлять их в нужное русло. Я могу мешать сны и явь, путать или подбрасывать мысли, могу вывести душу на свет – или бросить в темных лабиринтах бессознательного. Простые люди не замечают ничего необычного, никакого стороннего влияния… но только не ты. Ты не такой, как все. Видимо, природа сильфа сделала тебя более чутким и внимательным. Хорошо понимаю твой гнев, но я всего лишь хотела помочь. Прости.

– Кажется, я упустил момент, когда просил тебя о помощи, – сухо заметил Себастьян, изо всех сил пытаясь взять себя в руки и успокоиться. Хваленое самообладание упрямо отказывалось возвращаться: метущиеся чувства гудели и рвались наружу, как пчелы из потревоженного улья.