Тень Серафима

– Подтверждаю, – глухо простонал несчастный, обливаясь холодным потом. – Но, клянусь всем святым, я не имел понятия, для каких целей будет использоваться требуемая копия! И имя заказчика мне неизвестно.

Глава особой службы в лёгком недоумении выслушал прозвучавшие жалкие оправдания. Если это была попытка вызвать в нём сочувствие, то она провалилась с треском, даже и не повеселив.

Дух пленника сейчас был безоговорочно сломлен. Однако сломить его оказалось не так-то и просто.

Эта внешне простая, безыскусная, нарочито заурядная шкатулка имела хитро спрятанное двойное дно. Вопреки всем возможным ожиданиям, внутри скрывались довольно-таки изворотливый ум и сильная воля, которые помогали Стефану неплохо держать удар на протяжении всего допроса и сопротивляться умелому давлению, не снимая удобной личины неудачливого чудака, местного дурачка, которого совершенно никто не принимает всерьёз.

Великолепная маскировка.

Пожалуй, слишком великолепная, чтобы ввести в заблуждение главу особой службы, – но с канцлером вообще мало кто мог потягаться в подобных психологических играх. Хотя, надо признать, ювелир весьма убедительно разыгрывал ни в чём не повинную жертву обстоятельств, не понимающую, чего от неё хотят.

Если же быть откровенным до конца, Винсент всё ещё не был уверен в безоговорочной победе: где-то глубоко внутри своего сердца пленник по-прежнему мог не признавать себя побеждённым, лишь временно уступая силе, противостоять которой не мог. Как гибкая ветка, которая относительно легко гнётся, но не ломается, приспосабливаясь к изменчивым обстоятельствам. Чтобы наверняка сокрушить крепость такого духа, нужно было приложить дополнительные усилия, однако канцлер не видел в этом особенной необходимости, ведь Стефан всё равно отныне потерян для общества.

Жизнь его кончена.

Досадно, досадно, что такие незаурядные дарования придётся растратить на выполнение нехитрых рабских обязанностей. Что ни говори, весьма нерациональное использование ресурсов. Вроде как гвозди забивать сапфиром. Но – ничего не попишешь, измена есть измена.

– Для вас, Стефан, это несущественно, – тем не менее сухо пояснил дознаватель, формальной улыбкой смягчая смысл сказанного. Он любил доводить до сведения заключённых приговор, объявлять, что их ждёт, любил, когда закон торжествовал благодаря его, Винсента, усилиям. – По законам Ледума вы будете лишены всех прав, если какие-то у вас имелись, и приговорены к пожизненным общественным работам на благо нашего славного города. Вам это должно быть хорошо известно. Если же нет, особая служба не обязана бороться с вашим вопиющим невежеством.

– Да, господин канцлер. Я и не надеялся на снисхождение.

– Очень хорошо, – удовлетворённо кивнул тот. – Пока дело не закрыто, вы будете всё так же содержаться под стражей в Рициануме.

По-прежнему не отрывая глаз от пленника, глава особой службы прекратил стучать карандашом и теперь задумчиво чертил на листе бумаги какие-то бесконечно накладывающиеся друг на друга геометрические фигуры.

Мозг канцлера ни на секунду не прекращал анализа вновь поступающих данных. Кое-какие части мозаики уже вставали на свои места, но кусочков, формирующих основной сюжет, всё так же отчаянно недоставало. И всё же Стефан оказался настоящей золотой жилой, которую, к тому же, никто до сей поры не разрабатывал. В особенности был полезен рассказ ювелира о последних днях, битком набитых прелюбопытными событиями.

Теперь в деле прибавилось множество новых вопросов и логических нестыковок – что не могло не радовать главу особой службы. В ближайшее время жадный ум его будет наконец загружен в полном объёме, обеспеченный благотворной пищей для работы мысли.

Пресловутый Серафим же, похоже, в своих действиях принципиально отвергает пережитки устаревших схем поиска, вроде логики или здравого смысла. Конечно, есть в этом, хм, некий оригинальный почерк и новизна свежих веяний, но всё же… всё же.

И такому-то бродяге и сумасброду параллельно с самим Винсентом поручили расследование дела государственной важности! Как будто недоставало уже и того, что в него невесть зачем впутали службу фамильных ювелиров с новоиспечённым молодым премьером во главе!

Сказать, что канцлер был удивлён или раздосадован? Отнюдь. Он лишь не находил рациональных причин такому поведению правителя, который, ко всему прочему, даже не счёл нужным поставить в известность своего главного следователя, будто нарочно стараясь запутать его и усложнить задачу.

Ещё более странно то, что и сам Кристофер утаил от него сей немаловажный факт. Словно каждый из них был сам за себя в этом расследовании, а конечный результат никого особенно и не волновал. Но чёрт побери, это не соревнования с выдуманным преступлением на кону, не игры в детективов, чтобы демонстрировать такой безответственный подход!

Что ж, во всём этом предстоит разобраться в самое ближайшее время. Но более всего канцлера интересовала сейчас таинственная спутница Серафима, юная Искажённая, явно подосланная организаторами заговора. Вот уж кого следовало искать в первую очередь. Прямая ниточка к разгадке.