Тень сфинкса. Удар из зазеркалья

Гизела включила фонарик и медленно начала водить им, освещая желтоватым пятном света местность возле автомобиля и дорогу. Выбоину, в которую она угодила, уже затянуло жирной грязью. Дождь почти смыл следы ее покрышек, отпечатавшиеся в сырой, размытой глине. Никаких других следов не осталось, никаких отпечатков обуви. Она въехала на обочину и направила свет фар на сосновые иглы, толстым слоем лежащие перед автомобилем. Вероятно, они скапливались здесь годами.

Она уже не звала Фостину. Выйдя из автомобиля, она прошла несколько метров в обоих направлениях по обочине. Там никого не было. Гизела не заметила в грязи никаких следов. Никаких пятен крови. Ни потерянной перчатки, ни нечаянно сломанного каблука — ровным счетом ничего.

Она замерзла и промокла до костей. Снова забралась в машину. Включила зажигание, нажала на стартер. Двигатель не реагировал, словно боялся нарушить тишину. «Короткое замыкание, — подумала Гизела. — Поэтому, наверное, и погас свет». В темноте она ощупью отыскала сигареты и прикурила одну из них. Впервые в жизни запах табака вызвал у нее тошноту. Только сейчас она поняла, что отнюдь не холодом, не ветром и не дождем объясняется ее состояние. Нет, это был страх.

Гизела взяла в руки фонарик и сумочку и вышла из машины. В данный момент ей позарез нужна была деревня, с ее светом, теплом, людьми и телефонами. Она пошла назад, не имея ни малейшего представления, куда могло вывести ее выбранное наобум направление.

Через несколько минут ей показалось, что гул прибоя стал более отчетливым. Она снова включила фонарик. Внизу под ногами грязь постепенно уступала место песку, а строй деревьев становился все реже. Вдруг между стволов она заметила свет и пошла прямо на него. Бор закончился, и теперь она шагала между двумя большими дюнами, покрытыми скудной растительностью. Свет исходил из какого-то дома, стоявшего на другой дюне. Гизела все отчетливее слышала гул океана, он, казалось, все время приближался к ней, но там, где он, по ее представлениям, должен был находиться, висела черная пустота беззвездного неба. Вдруг ее охватили сомнения. Но, преодолев страх, она решительно зашагала песчаной тропинкой по направлению к дому.

При свете, заливающем крыльцо, она разглядела частокол из выкрашенного в белую краску штакетника, которым был обнесен сад с растущими в нем дикими розами, восковницей и оливковыми деревьями. Она миновала широко распахнутые ворота и пошла к дому по песчаной тропинке. Дом был сбит из некрашеной дранки, ставшей оловянно-серой из-за воздействия жаркого солнца, а также хлестких ветров, несущих с океана брызги соленой воды и крупицы песка. Ставни и оконные рамы выкрашены белой краской — уютный домик, смахивающий на сухонькую старушку в тафте с серебряным отливом и белыми игрушечными перчатками Вдруг Гизела сбилась с шага. Свет, падавший на дюны, как оказалось, исходил из холла коттеджа. Передняя дверь была открыта и свободно раскачивалась взад-вперед на петлях, издавая слабый металлический перезвон связкой ключей, свисавшей из замочной скважины.

Поднявшись на крыльцо, Гизела остановилась и торопливо позвала: «Фостина! Фостина!»

Никто ей не ответил. Она сделала еще шаг вперед, вошла в холл и замерла. Электрическая лампочка ярко горела, посылая свой свет через белый сатиновый абажур в металлическом обрамлении. Светильник стоял на телефонном столике, там, где лестница делала поворот, и его приглушенный, такой домашний свет падал на белые доски и обои белого цвета с большими зелеными листьями. Другого источника света в доме не оказалось

Глухое тикание привлекло внимание Гизелы к старинным круглым часам, висевшим на противоположной от двери стене. Стрелки показывали двадцать минут двенадцатого. Рядом с ними начинала свой изгиб внутренняя лестница, а постланный на ступеньках мшистый зеленый ковер послушно повторял каждый ее поворот. У самого подножья стояли два ободранных чемодана, те самые, которые Фостина взяла с собой, уезжая из Бре- ретона.

Гизела начала медленно продвигаться к единственному просвету в комнате — арочному входу, расположенному справа от нее. Через него она увидела в глубине две жилые комнаты, разделенные двустворчатой дверью, сделанной наподобие высокого французского окна — прямоугольные стекла в узких деревянных рамочках. Первая комната освещалась лампой, стоявшей в холле. Во второй, расположенной дальше от арочного проема, было сумеречно, и там властвовали темные причудливые тени.

Гизела еще раз громко позвала: «Фостина! Это я, Гизела. Где ты?» Тишина в доме казалась ей невыносимой. Гизела резким движением бросила на маленький столик сумочку и фонарик и обвела взглядом комнату, пытаясь найти выключатель. Наконец она обнаружила его на стене с другой стороны стола и обогнула стол, подняв руку вверх по направлению к кнопке. Вдруг ее нога наткнулась на что-то мягкое. Гизела остановилась. У нее перехватило дыхание