Тень скорби

Изумительно статный мужчина — точеный орлиный профиль, невиданная узость талии и широта груди — с непревзойденным изяществом отвешивает вам поклон.

— Имеем ли мы честь обращаться к герцогу Веллингтону?

— Простительное заблуждение, — отвечает незнакомец, изогнув в холодной улыбке уголки чувственных, слегка сардонических губ. — Когда-то, на более ранней стадии своего существования, я был герцогом. А теперь я, по большому счету, его воображаемый сын: Артур Уэлсли, к вашим услугам. Видите ли, это дает мне большую свободу действий.

Он снова кланяется; а когда выпрямляется, под красивым лицом открывается — на краткий миг вспыхивает под кожей, так сказать, — круглое, лишенное выражения лицо игрушечного солдатика. Уэлсли замечает вашу тревогу и успокаивающе говорит:

— Ах да, это тоже часть моей родословной. Не беспокойтесь, это с каждым днем уменьшается. Во мне, по крайней мере. Не могу отвечать за остальных.

Он ведет вас по украшенной колоннадой аллее к подножию широкой лестницы. Кажется, что та врезана в мраморную гору и восходит к голубому забытью. Вы замечаете, что в поступи бравого солдата проскальзывает что-то от шаткой неуклюжести деревянного существа. Вы спрашиваете:

— Остальные? Они здесь?

— Сейчас нет. Возможно, мы их увидим. В зависимости от того, как сложатся обстоятельства.

— Какие обстоятельства?

— О, разные. Ход событий на войнах Ашанти, например.

Смена ракурса превращает лестницу в окруженную стеной и обрамленную пальмовыми деревьями террасу с видом на море; до вас доносится внезапное дуновение приторного тропического ветерка.

— Значит, — говорите вы, — мы в Африке?

— На западном побережье. Хотя рельеф и климат более разнообразны, чем вы могли ожидать. Это также зависит от исхода недавнего мятежа…

Краем глаза вы замечаете, как рушится и тает в воздухе дворец, потом заново возводится, а когда вашим вниманием снова завладевает Уэлсли, на нем еще более роскошная форма, а вокруг его серых глаз появляются глубокие морщины проницательности, даже расчетливости и… восстановления. Но прежде всего, это зависит от Гениев.

— Кто они такие? — спрашиваете вы.

Кажется, будто дрожь проходит не только по земле, что под вашими ногами, — теперь это широченная парадная площадь, окруженная монументальными зданиями, — и по безликим, в буквальном смысле, толпам, движущимся мимо, но и по Уэлсли, который становится на дюйм выше и отвечает:

— Гении — это те, кто властвует над всем.

— Как боги?