Тень стрекозы

— Фирма «Илион»? — задал он вопрос. — Это собственность господина Ярового.

— Точно? — откладывая вилку в сторону, спросила я.

— Конечно. Меня туда звали в охрану.

— Так… — пробормотала я. — Смотри, что у нас есть. У господина Ярового нелады с вице-губернатором, теперь уже покойным. Еще у него имеется личный экстрасенс. Возможно, тот предпринимает кое-какие шаги, дабы сгладить дурное влияние вице-губернатора на бизнес господина Ярового.

— Яровой — бандит, — безапелляционно изрек Ковалев. — Посадить его возможным пока не представляется, но, по сути, он ничуть не лучше того же Меченого.

— В вас, офицер, говорит зависть к его деньгам. С грошовой зарплатой незабвенные слова основоположника особенно ласкают слух.

— Это какие?

— «В основе каждого большого состояния лежит преступление», — процитировала я.

— В самую точку, — кивнул Ковалев. — Плевать мне на его деньги! Я не о том, на какой он тачке ездит, а о том, что он за человек. А Яровой не человек, а гнида. Скупал предприятия за бесценок, предварительно их разоряя. Внаглую, с помощью своих дружков из администрации, таких же гнид. Если хочешь знать, так Меченый у меня симпатий больше вызывает. Тот хоть башкой рисковал, а этот чем?

— Ну, еще не вечер. Глядишь, найдется добрый человек и несправедливость сию исправит. Чего ты смотришь? Я, как и ты, гнид не жалую. Но сейчас не об этом. Допустим, Яровой бандит по натуре, а бандитские разборки заканчиваются стрельбой. Но здесь у нас в качестве его противника вице-губернатор. Конечно, и его при случае можно за милую душу, но… чревато. Следствие, то да се. Опять же, граждане не дураки и сообразят, кто кому на больную мозоль наступил.

— Ты хочешь сказать, что кукла с иголкой в сердце предпочтительнее? Точнее, сердечный приступ?

— Конечно, — порадовалась я догадливости спутника.

— По-твоему, Яровой такой идиот, чтобы в это поверить?

— Люди — загадочные существа. Допустим, Авдотьев убедил его, что может устранить врага, прибегнув к магии.

— Скорее я поверю, что вице-губернатору яда сыпанули.

— И такую возможность я не отрицаю, — дипломатично согласилась я. — Куколка не сработала, и тогда господин Гусельников приглашает вице-губернатора в ресторан, который принадлежит все тому же Яровому и где господин Авдотьев наверняка чувствует себя вольготно. Есть яды, следы которых в организме через несколько дней обнаружить уже невозможно.

— Есть, только их надо где-то взять.

— Совершенно верно. Вещество, которое было в шприце, тоже в аптеке не продается. А здесь еще великий маг и волшебник, и он вполне мог открыть свою мини-лабораторию на деньги Ярового. Деньги у того, поди, немалые?

— Немалые.

— Вот. Умело разыгрывая эту карту, господин Авдотьев может жить припеваючи.

— Отличная версия. Никаких возражений, — кивнул Ковалев. — Только надо доказать, что Авдотьев ко всему происходящему причастен. Это раз. Но, по словам Вадима Аркадьевича, его кандидатура в злодеи совершенно не годится. Это два. И три: скажи на милость, при чем здесь кладбищенские трупы с отрезанными головами, а главное, убийства?

— Вот так, взял и все испортил, — обиделась я.

— Первая заповедь сыщика — не увлекаться, — напомнил Ковалев.

— А вторая?

— Проверять факты по несколько раз.

— Ужас какой-то. О третьей даже не спрашиваю. Допустим, Авдотьев умело пудрит мозги не только Яровому, но и своему брату. Прекраснодушный идеалист не пойдет в подручные к бандиту.

— Передергиваешь. Не в подручные, а в экстрасенсы. И не к бандиту, а к бизнесмену. Не знаю, чем экстрасенсы должны заниматься, но ясно, что в их обязанности мочить граждан не входит. Может, он ему даже наставление читает, чтоб заблудшая овца окончательно не сгинула.

Я с неодобрением взглянула на Алексея Дмитриевича, но вынуждена была признать, что он прав.

— Он хотел помогать человечеству… Звучит отлично. Каждый день кто-то из наших политиков готов сказать о себе то же самое. А что они на самом деле вытворяют, объяснять ни к чему. Парню не везло, и у него был повод всерьез разозлиться. Одно то, что он импотент, говорит о многом. Баб уж точно должен ненавидеть.

— Не согласен. Вынужденное воздержание помогает всецело сосредоточиться на духовном. Монахи и отшельники не приемлют секса, так что он может благодарить судьбу за такой подарок. Нет соблазна, не надо тратить силы на борьбу с ним.

— Как-то вы, офицер, с большим знанием дела об этом говорите… — нахмурилась я.

— Иди к черту! — отмахнулся Ковалев и неожиданно покраснел.

— Нет, серьезно. У тебя бывают соблазны? — начала приставать я.

— Еще какие.

— И сейчас?

— Ага. Дать бы тебе по шее… Возможно, так и будет, но пока борюсь.

— Ты грубый человек, но мне нравишься. Допустим, наши мнения по поводу отношения Авдотьева к женщинам разделились, но ты не будешь отрицать, что проблемы у парня налицо. И он вполне мог здорово рассердиться, то есть из идеалиста превратиться в человека, который готов напакостить ближнему.