Тень Тьмы

– Да, сука, – удовлетворённо тянет Кас. – Чёрт, она так крепко меня стискивает.

– Наша крошка Дарлинг любит, когда ей пользуются. – Баш наклоняет меня в сторону, приближая губы к моему уху: – Ты это слышишь, Дарлинг?

Кас вытаскивает из меня пальцы и сразу толкает обратно, раздаётся громкий хлюпающий звук.

– Это звук твоего поражения.

* * *

Они оставляют меня связанной, но отступают на несколько шагов, чтобы полюбоваться мной. У меня подгибаются ноги, но я всё ещё свечусь от удовольствия после оргазма. Ох чёрт, как же я люблю, когда близнецы становятся коварными.

В другое время, вне траха или игры, они весёлые и добрые – но при этом жёсткими и развратными им тоже удаётся быть превосходно.

– Каким будет её стоп-слово? – Баш отправляется на другой конец комнаты к тому, что осталось от бара. Уцелели всего три бутылки. Он откручивает крышку, достаёт два стакана и наливает в них на два пальца пряного рома.

– У тебя есть предпочтения, Дарлинг? – спрашивает Кас. Он прислоняется к спинке кожаного кресла, скрестив руки на груди. Несколько тёмных прядей выбились из пучка, из-за этого Кас выглядит растрёпанным и диким. Все его мышцы сегодня напряжены до предела, словно он не может расслабиться или почти не ел за последние сутки.

Что-то определённо беспокоит их, и я, кажется, пожинаю плоды.

Воздух вокруг них практически потрескивает.

– Трещина, – выпаливаю я.

Баш вручает Касу стакан рома и снова встаёт рядом с ним.

– Трещина? Хорошо.

– Пусть будет «трещина». – Кас делает большой глоток, осушая стакан наполовину, и подходит ко мне.

– Пей, – он подносит стакан к моим губам и медленно наклоняет. Алкоголь растекается во рту мягкой сладостью, а когда я глотаю, обжигает горло.

– Ты готова снова кончить? – спрашивает он меня, в янтарных глазах искрится ненасытный голод.

– Не думаю, что у меня получится.

– Ты сомневаешься во мне?

Я делаю глубокий вдох, вбирая его запах. Он похож на то, как чувствуешь себя на пляже прохладной дождливой летней ночью. Запах песка, солёный воздух, пьянящая тьма и плеск волн. Солёные брызги бьют по коже.

Я не так давно знаю Каса, но думаю, в такого парня, как он, я бы влюбилась очень быстро.

Он гладит меня по подбородку, поворачивает моё лицо к себе. Повторяет:

– Дарлинг? Ты сомневаешься во мне? – И в то же мгновение я чувствую, как что-то мягкое скользит по моим ногам. Взглянув вниз, я вижу виноградную лозу, обвивающую мои икры.

Из горла вырывается резкий вздох, и Кас снова поднимает моё лицо, заставляя смотреть на него, пока виноградная лоза вьётся наверх к моей киске.

Я не знаю, происходит это на самом деле или это одна из его хитроумных иллюзий, но ощущения, когда мягкая кисточка на кончике побега касается моей киски, очень, очень реальные.

О боже.

Внизу я снова пульсирую и хочу большего.

– Нет, – бормочу я, задыхаясь. – Я не сомневаюсь в тебе.

– Хорошо.

Он отступает к брату, а лозы плавно двигаются по моему телу. Толстый побег скользит вверх по влажной промежности и обвивает талию, и от каждого крошечного движения я ощущаю нечто щемящее внутри.

Новые лозы пробираются под платье, дразнят соски и тискают груди.

Спустя несколько секунд я уже задыхаюсь и схожу с ума от нетерпения, а близнецы продолжают стоять и смотреть.

– Ох, чёрт, – когда в меня скользит прохладная шишковатая лоза, я отзываюсь громким стоном. – О боже мой.

Тело пылает с ног до головы.

Колени подгибаются, и я всем весом натягиваю верёвки.

Лоза трахает меня сильнее, а несколько мягких усиков ласкают зудящий от напряжения клитор. Столько прикосновений. В такой сенсорной перегрузке я не смогла бы остановить оргазм, даже если бы попыталась.

Я запрокидываю голову, крепко зажмуриваюсь, и меня пробивает дрожь наслаждения.

Верёвки надсадно скрипят, крона Небывалого Дерева колышется – я напряжённо борюсь с собственным телом за контроль.

Придя в себя по ту сторону удовольствия, я едва стою на ногах, меня так сильно трясёт, что зубы стучат.

Кас подходит ближе.

– Нет, – я слабо мотаю головой. – Пожалуйста. Я больше не могу.

Его глаза ярко горят.

– Можешь.

Баш залпом осушает стакан и с громким стуком ставит на стол.

– Я не могу. – Я истекаю соками, и клитор гудит, как провод под напряжением. – Не надо.

– Ослабь верёвки, – говорит Баш. – Пусть сядет мне на лицо.

– Что? Нет, нет, нет. – Вот дерьмо. Использую ли я стоп-слово? Хочу ли я? Мне нравится идти с ними по самому краю. Нравится раздвигать границы. Нравится ощущать ласки на стыке боли и удовольствия.

Но я серьёзно не знаю, сколько ещё выдержу.

Я никогда не была с такими мужчинами, как близнецы: они не просто неутомимы, они совершенно беспощадны в желании доставить наслаждение.

Я в жизни не думала, что буду умолять не доводить меня до оргазма.

Вместе близнецы ослабляют верёвочные петли на ветках, и от слабости я автоматически падаю на пол на колени. Как только я оказываюсь в том положении, какое им нужно, они снова затягивают верёвки.

Кас снова отступает, а Баш садится на пол передо мной, спиной ко мне. Сложный узор татуировок ярко выделяется на коже. Он улыбается мне через плечо:

– Приподнимись-ка, Дарлинг.