Тень Тьмы

Но волки – хороший знак. Ба всегда говорила, что волки – символ защиты и силы. Хотелось бы, чтобы это было доброе предзнаменование, в свете грядущего. Если мы собираемся пойти против Тилли, Пэну необходимо получить власть над своей тенью – и как можно скорее.

Возможно, именно это и кажется мне неправильным – столкновение с сестрой. Эта мысль назойливо мешает мне, как неподходящая по размеру одежда, от которой чешется кожа.

Я не хочу ненавидеть свою сестру, и всё же мой нынешний гнев очень близок к ненависти.

Она знала, что задумал отец, и собиралась действовать вместе с ним: лишить нас наследства, выйти замуж за пирата, свергнуть Питера Пэна.

Разве мы с Башем не делали всё, что должны были, чтобы стать королями? Мы просиживали бесконечные часы уроков придворного этикета и хороших манер. Мы изучали древние тексты, чтобы узнать обычаи наших предков. Мы практиковали магию фейри и часами отрабатывали во дворе приёмы владения мечом и боевые стойки, пока не затрясутся ноги и не заболят мышцы.

А что делала сестрица? Она училась вышивать гобелены и превращать в опасное оружие придворные сплетни.

В каком-то смысле она использовала нас втёмную, и я не уверен, что когда-нибудь смогу простить ей это.

Но всё то время, что мы провели у Пэна, у нас всегда оставалась маленькая надежда, что сестра отменит наше изгнание и примет нас обратно без условий или сделок.

Теперь эта надежда потеряна – словно из груди вытащили ребро, и стало сложно ровно держать корпус.

Дарлинг отступает на шаг и берёт меня под руку.

– Я чувствую, что ты загоняешься.

– Вообще нет, – возражаю я, не вылезая из своих тоскливых мыслей.

– По какому поводу?

Я гляжу вперёд на дорогу: мы приближаемся к границе с Крюком, а это значит, что если я поверну налево в любой точке, то двинусь ровно к территории фейри. Меня до сих пор туда тянет, больно находиться от родной земли так близко.

Лунный свет скользит по лицу Дарлинг – она смотрит на меня из-под пушистых ресниц.

– Я злюсь на сестру, – признаюсь я. – Вроде и не хочу, но всё равно злюсь.

Баш подходит к Дарлинг с другой стороны и обнимает её за плечи.

– Ему не нравится мысль, что мы должны её убить.

– Постой… вы что?

Я испытываю от этой перспективы такое же отвращение, что сейчас звучит в голосе Дарлинг.

– Она ни за что не остановится первой, – заявляет Баш. – Меня это устраивает. Я достиг гармонии с миром.

– Мне бы твою невозмутимость, – вскидываюсь я.

– Либо она, либо ты, брат. Всегда выбирай себя.

Я хмуро смотрю на него поверх макушки Дарлинг.

– Она наша сестра.

– И она предала нас.

Справедливо. Я просто хочу схватить Тилли за плечи и трясти, пока она не превратится обратно в нашу милую сестрёнку, которая смотрела на нас как на героев. Тогда мы и были её героями. Мы бы всё для неё сделали. На самом деле мы действительно всё для неё сделали.

– Что будет с двором фейри, если она погибнет? – спрашивает Дарлинг.

Мы с Башем снова переглядываемся.

– А что, собственно? – говорит Баш. – Мы собираемся вернуться во дворец? Чтобы Дарлинг моталась между двумя домами, как ребёнок разведённых родителей?

Я поворачиваюсь обратно к дороге: чувствую, как Пэн полуобернулся к нам, прислушиваясь. Не думаю, что он может говорить на нашем языке, но подозреваю, несколько слов он помнит.

Я ни за что не предам его. В этом я абсолютно уверен.

– Мы придумаем, если – и когда – наступит время.

– Время… Время-то истечёт быстро. Прямо как киска Дарлинг.

Я даю брату подзатыльник, и Баш смеётся, запрокинув голову.

– Тихо, – рявкает Пэн, и мы наконец пересекаем границу территории Крюка.

Едва мы оказываемся на пиратской земле, сам воздух меняется. Здесь всё более хаотично, но в то же время менее необузданно, чем на территории Пэна.

Так выглядел бы джокер в костюме-тройке. Как будто личность самого Крюка влияет на энергию его земли. Он всегда пытался быть кем-то другим, не тем, кем является. Не столько пиратом, сколько джентльменом. Я слышал, что он родился в Англии в знатной семье, но в любом случае есть причина, по которой он застрял здесь, в Неверленде, с командой пиратов, а не ведёт достойную жизнь у себя на родине.

То, что ему ещё только предстоит принять эту простую мысль как данность, объясняет, возможно, почему он был и остаётся придурком экстра-класса.

Мы продолжаем идти, гравий хрустит под ногами. Чем дальше, тем яростнее бушует энергия ночи, и волосы у меня на руках встают дыбом.

– Вы чувствуете? – спрашиваю я у остальных.

Постепенно мы замедляем шаг.

– Что это такое? – щурится Баш, вглядываясь в темноту.

– Моя тень, – отвечает Пэн. – Она встревожена.

– Что это значит? – спрашивает Дарлинг.

– Это значит, – кривится Пэн, – что кто-то загнал её в угол.

Глава 33

Питер Пэн