Тень убийцы. Охота профайлера ФБР на серийного убийцу-расиста

Дело о «радужных убийствах» – это длившаяся двадцать лет личная трагедия и юридическая история ужаса, яркий пример того, как неправильно проведенное расследование и судебное преследование могут разрушить жизни. Но одна из причин, по которой Франклин повлиял на меня столь сильно, заключается в том, что это всего лишь дополнительная информация к его карьере убийцы – всего лишь еще один из многочисленных случаев, когда он подбирал автостопщиц и решал, что они не заслуживают жить. Оценивая преступления, мы думаем о средствах, мотивах и возможностях. Франклин был достаточно универсален и легко приспосабливался, чтобы иметь возможность менять средства и использовать различные возможности. Его мотивы не менялись никогда.

Оглядываясь назад, можно сказать, что правление террора, устроенное Франклином, очевидно, было значительно большим, чем кто-либо, включая меня, мог себе представить. В самом начале мы узнали, что он очень мобильный убийца. Так уж вышло, что это оказалось, возможно, его главным козырем. Он убивал на столь обширной территории, в течение столь долгого промежутка времени, что многие из его преступлений и методов трудно сложить вместе.

Поскольку приближался мой уход из Бюро, я уже был готов окончательно выбросить Франклина из головы.

У него, однако, было на сей счет другое мнение.

Глава 21

Уже несколько лет как, покинув Бюро, я работал независимым консультантом, писал с Марком книги о профайлинге и анализе уголовных расследований и почти не вспоминал о Франклине, лишь слышал краем уха, что он отказался от своих расистских и антисемитских взглядов. Я надеялся, что это правда. Когда сидишь год за годом в тюремной камере, единственное, что у тебя есть, – это время подумать.

Ранее в письме он похвалил нас с Марком за то, как мы проанализировали его в нашей книге «Анатомия мотива». Затем, примерно в начале 2001 года, я получил от него еще одно письмо, оно касалось одного из разделов нашей предыдущей книги «Наваждение», где описывалось случившееся в 1931 году в штате Алабама дело «парней из Скоттсборо», когда девять юношей афроамериканского происхождения были арестованы за изнасилование в товарном поезде двух белых девушек-подростков, несмотря на то что против этих юношей не имелось никаких доказательств, кроме показаний девушек, которые никак не пострадали в физическом плане и использовали выдвинутые ими обвинения как способ самим избежать неприятностей.

Как бы то ни было, именно с этой историей в нашей книге Франклин не согласился. Письмо было написано аккуратно, орфография была идеальной. Хотя мы подчистили слово «ниггер», сам он, конечно же, этого не сделал. Он писал:

Дорогой Джон,

Приветствую вас. Давно уже от вас не было новостей. Один заключенный здесь позволил мне ознакомиться с «Одержимостью», и меня возмутила позиция, которую вы занимаете в отношении двух молодых белых женщин, изнасилованных кучкой н******в в Скоттсборо, штат Алабама. Почему бы вам не позволить – полагаю, это было бы легко и просто – вашей дочери, которой сейчас, по-моему, 21 год, сесть в пустой товарный вагон грузового поезда с примерно таким же количеством н**** * *в, изнасиловавших тех других девушек, и проехать с ними миль двести или около того, чтобы посмотреть, не изнасилуют ли они и ее, а чтобы все было похоже на тот случай, вы могли бы попросить одну из подруг вашей дочери поехать с ней. Можете выбрать чернокожих студентов, рабочих или кого-то еще, это не обязательно должны быть уличные н*****ы, как те парни из Скоттсборо. Посмотреть, что произойдет. Готовы ли вы это сделать? Если нет, то вы один из самых отъявленных жуликов, которых я когда-либо встречал, и то, что вы говорите, – абсолютная чушь!

Искренне ваш,

Джозеф П. Франклин

P.S. Мне любопытно, почему вы думаете, что две белые женщины придумали историю о том, что их изнасиловали н*****ы, исключительно для того, чтобы избежать ареста за бродяжничество, как вы утверждаете в вашей книге? Какой в этом смысл – к чему бы полиции их арестовывать?

Подписываясь, он всегда ставил вместо «и» в фамилии «Франклин» пятиконечную звезду.

Прочитав письмо и рассказав о нем Марку, я был поражен суровой реальностью: мне никогда не избавиться от Джозефа Пола Франклина; он вторгся в мою психику и намеревался остаться там навсегда. Мне тут же вспомнились слова немецкого философа Фридриха Ницше, которые стали девизом и предупреждением в моем отделе поддержки расследований: «Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, бездна тоже смотрит в тебя».

Хотя он был надежно заперт, я чувствовал, что Франклин вторгается в мою жизнь и жизнь моей семьи, что он все еще бросает вызов моим ценностям и моему пониманию порядочности, точно так же, как пытался поступить со всей нацией. Он присутствовал в моей профессиональной жизни с самого начала моей карьеры профайлера – вплоть до моего ухода из Бюро и даже после него.