Тень улитки

— Да, этого исключить нельзя, этого надо избежать… Я думаю, что сейчас только тебе по силам наладить диалог между цивилизациями.

— Смеешься? — удивленно воззрилась на него Рита. — Да это все равно, что диалог между птицей и рыбой!

— Но есть водоплавающие птицы и летающие рыбы, — не сдавался Перец.

— Это я, что ли? — усмехнулась Рита.

— Именно.

— И как ты себе представляешь этот диалог? — смирилась она.

— Да ты уже давно его ведешь, общаясь с ними… Волей или неволей. Просто надо его углублять и расширять…

— Как это?

— Ну, например, организовать их встречу со мной или с каким-либо другим представителем человечества… По твоему выбору.

— Выбора нет, — покачала головой Рита. — Режим секретности… Так что только с тобой. Это и лучше — хоть идиотом и козлом представитель человечества не будет выглядеть.

— Да, нам надо, во что бы то ни стало, избежать смертоубийственного противостояния, — согласился Перец. — Лучше со мной, для начала.

— Да уж, если столкнутся в драке Лес и Материк, Мать-Природа может погибнуть, — согласилась Рита. — Но ты думаешь, нам по силам это предотвратить? Не спровоцируем ли мы, наоборот, этот конфликт? Ведь пока они друг другом почти не интересуются.

— Мы должны постараться предотвратить… А это твое «пока» слишком ненадежно: с одной стороны, уже есть Управление по делам Леса с группой инженерного проникновения, с группой искоренения, которую я ликвидировал, но долговечен ли я? С другой стороны, есть ты, тоже своего рода группа проникновения. То есть процесс начался…

— Ты, конечно, прав, — кивнула Рита. — Но, похоже, у кого-то из нас или у обоих мания величия.

— Нет, Рита, просто, мы будем первыми. Потом появятся другие. Важно, чтобы начался процесс сближения… Конечно, это трудно и самонадеянно, нескромно, как ты верно заметила. Зато теперь у нас появился смысл жизни. Для тебя — бесконечной, для меня — почти мгновенной. Но ни мгновение, ни бесконечность не должны быть дурными. Они должны быть осмысленными. Чтобы не сойти с ума…

— Смысл жизни — реализация воли Матери-Природы, — заметила Рита.

— Это говорит Женщина, и это верно, ибо, нарушая волю Матери-Природы, мы уничтожаем себя.

— А что говорит мужчина?

— Мужчина говорит, что смысл жизни в том, чтобы защитить Мать-Природу от неразумия ее детей и ее собственного неразумия…

— Не слабо! — усмехнулась Рита.

— Ну, мы, козлы, всегда гордо несли свою рогатую голову, — усмехнулся в ответ Перец.

— Ладно, козлик, я пошла, — поднялась Рита. — Такого философского оплодотворения я давно не получала. Теперь надо идти что-то рожать…

— Я буду ждать тебя, Рита! — воскликнул Перец.

— Жди, — разрешила Рита и вышла из кабинета.

На крыльце Управления она посмотрела на землю под окнами директорского кабинета. Там уже пышно цвели укоренившиеся лесные цветы. Рита удовлетворенно улыбнулась.

Глава 5

— Молчун! Молчун! Эй, Молчу-у-ун! — раздался с поля многоголосый зов под аккомпанемент женского визга.

«Опять мертвяки!» — подумал Кандид и быстро встал, вытащив из-за пазухи скальпель.

— Молчун! Молчун! Эй, Молчу-у-ун! — услышала Нава голос деревни и чуть не оглохла от женского визга.

«Вот щас я вас…» — многообещающе подумала она, и над ее головой активно заклубился лиловый туман. Но она вспомнила, как, вроде бы недавно, сама стремглав неслась с поля, завидев мертвяков, и сдержалась. Пусть себе орут. Но странно, что не бегут, а только медленно отступают. И почему зовут Молчуна?

— Ты ето, его как полосни своей полоснулкой, чтоб он, шерсть на носу, напополам развалился, — напутствовал, поспешая за Кандидом Кулак и воинственно размахивал над головой своими кулачищами. — А-то, вишь, повадились тут шастать, баб наших таскать, бродило в рыло! А на кой им бабы, если они мертвяки?.. Только порчу наводят… Эй, слышь, Молчун, ты им врежь, чтобы неповадно было! Эх, мне бы такую врезалку, как у тебя! Я бы им показал, как баб наших таскать. Скоро в деревне и рожать будет некому, рукоед их забери!.. Только я не возьму в руку эту твою полоснулку-врезалку — страшная она, шиш ей на плешь! Я ее больше мертвяка боюсь. Мертвяк ничего не боится, потому что у него соображалки, как у пня трухлявого… Вот, завтра к Чертовым скалам пойдем с тобой, я тебе покажу один такой трухлявый — ну, точно, как думалка у мертвяка.

— Интересно, — хмыкнул Кандид, — у кого еще такая говорилка, как у Кулака, есть?

— А ни у кого! Хотя балаболить у нас каждый горазд… Вот Слухач — как заведется, не остановишь, а смысла ни на соплю. Нет у них вкуса к говорению, бродило им в рыло. А ты, Молчун, так и вовсе — одно слово — Молчун… О, пришли!

Толпа расступилась, и Кандид вышел вперед. Кулак остался в задних рядах, чтобы, в случае чего, бежать в передних, и что-то там бубнил.

На границе мелколесья и луга стояли два громадных мертвяка. Их руки тонули в траве, а ничего не выражающие глаза были направлены на толпу.

«Кажется, поняли, что по одному сюда ходить смысла нет, — подумал Кандид. — Да, задачка на сообразительность — как одним скальпелем разрезать двух мертвяков?»