Тень успеха

– Исключение лишь подтверждает правило… Во-вторых, игрок не должен на игре зацикливаться. Например, я иду к автомату не для того, чтобы поправить свое материальное положение, а именно поиграть, слегка пощекотать нервишки, и всё… Впрочем, это я уже говорила. И в-третьих, выиграл – забирай выигрыш и уходи. Даже если это и не самый высокий выигрыш.

– Серьезная вы девушка. Значит, вы не одобряете принцип некоторых людей: всё или ничего?

– Я вообще не одобряю категоричности. Разве что в отдельных моральных оценках того или иного вопроса. К примеру, в оценке подлости, предательства.

Он улыбнулся:

– Вы не смотрели фильм «Собака на сене»?

– Смотрела.

– Помните, там слуга Тристан поёт своему хозяину некие куплеты? Дословно сейчас не вспомню, но он предлагал рецепт от любви, типа, если женщина пухленькая, мы скажем, скоро лопнет с жиру, а щедрую перекрестим в транжиру, ну и так далее.

– И что вы хотите этим сказать?

– То же самое: и оценка ведь может быть ошибочной как по части подлости, так и предательства. Вообще раз уж мы упомянули категоричность, то в делах сердечных ей тем более не место. Человеку свойственно ошибаться, не нами сказано.

– Наш с вами разговор получается безличным, оттого и неконкретным. Приведите пример.

Он задумывается. Я понимаю, пример у него готов, что-то из личного, но он не решается рассказать мне о нём. Как обычно рассказывают: один мой приятель…

Закончить диспут не успеваем. Мы сидим у самого края стойки на высоких барных стульях, где нас вскорости и находят остальные двое членов нашего коллектива.

– Ну как? – интересуется у них Найденов.

– Анатолий Викентьевич проигрался, а у меня навар – три штучки.

– Ванесса Михайловна всех опередила: у нее выигрыш – пять тысяч.

– Рублей? – интересуется Вова.

– А где ты видел долларовые автоматы?

– Таким образом, те, кому по части выигрыша не повезло, могут продолжать развлекаться – им в любви повезёт, а я бы хотела вернуться в номер, – говорю я своим товарищам.

– Да и я, признаться, хотел бы в люлю, – поддерживает меня Михаил Иванович. – Ребята, вам деньжат подкинуть?

– Нет, зачем же, я иду с вами, – не соглашается Вова.

– Ага, а я пойду предаваться разврату в одиночку! – хмыкает начбез. – Примерный семьянин. Не играйте в демократию, шеф! Демократия развращает.

И мы все вчетвером возвращаемся в гостиницу.

Перед дверью моего номера Найденов пропускает вперед своих телохранителей, ещё и подталкивает их:

– Идите, идите! Мне надо поговорить с Ванессой Михайловной, а этот разговор вовсе не для ваших ушей. – И обращается ко мне: – Ванесса Михайловна! Всего десять часов. Может, зайдете ко мне, сыграем партию в шахматы?

– В шахматы? А откуда вы знаете, что я умею в них играть?

Говорю и тут же вспоминаю: досье!

– Вы даже не представляете, как много я о вас знаю!

Я чувствую себя заинтригованной. Всё-таки недаром его Анатолий Викентьевич позвонил мне. Но ведь я поехала с ними совершенно случайно, только потому, что остальные девушки в этот момент были заняты.

Эту мысль я и озвучиваю:

– Хотите сказать, что вы собрали досье на всех моих девушек?

– Почему? – не сразу соображает он.

– Но ведь я редко подключаюсь к работе. Только когда остальные телохранительницы заняты.

– Я предчувствовал, что поедете именно вы!

– Почему? – теперь задаю вопрос я.

Он ускользает от ответа.

– Так вы идете играть в шахматы или нет? Или предпочитаете до утра разговаривать в коридоре?

– До утра? – ужасаюсь я. – Хотите сказать, что и играть мы будем до утра? А если вы так же будете уходить от ответа, я так ничего и не узнаю?

Он довольно ухмыляется.

– Иными словами, я смог вас заинтриговать?

– Ещё бы, – недовольно соглашаюсь я.

Значит, я была права, подозревая, что в интересе Найденова к моей скромной фирме что-то есть такое, что мне не известно.

– Хорошо, договоримся так: я отвечу на все ваши вопросы.

Вот это совсем другое дело. Потому что я не слишком хорошо играю в шахматы, а играть в них, чтобы только проигрывать – кому же такое понравится?

– А у вас есть еще что-нибудь, кроме шахмат?

Этот вопрос я задаю, все еще соображая, идти к нему или нет. Но получается двусмысленность, и Михаил Иванович откровенно ухмыляется.

Глава четырнадцатая

Номер у Найденова почти такой же, как у меня. Разве что портьеры другие. И на столе стоит бутылка красного вина. С собой, что ли, он привёз?

– Привёз с собой, – подтверждает Михаил Иванович, – а то в прошлый раз кое у кого из моих знакомых возник вопрос, есть ли и в самом деле в нашем краю хорошие вина? Да мы, говорю, если упрёмся как следует, то и с Францией можем потягаться, не говоря о Молдавии.

– Вы – патриот своего края?

– А вы нет? – передразнивает он. – Да, я хотел бы, чтобы пусть и не во всей стране, но хотя бы в нашем регионе мы могли устроить несколько другую жизнь…

Ты посмотри, у мужика какие планы! Не иначе в губернаторы готовится. Но это я про себя над ним хихикаю. В лицо сказать не осмеливаюсь, может обидеться.

– Думаете, что нужно создать нечто вроде государства в государстве?

– Достаточно было бы свободной экономической зоны.