Тень успеха

– А поезд уже ушел! – ехидничаю я. Но спохватываюсь, потому что его лицо становится обиженным, как у ребенка. – Ну так будешь ты меня слушать или нет?

– Говори, раз ничего мне больше не остается.

– Я хочу попробовать узнать, кто распустил слух о том, будто мои девушки работают девушками по вызову, то есть оказывают клиентам интимные услуги…

– И что это тебе даст? – озабочивается он.

– Как – что? Ведь из-за этого человека погибла Алина.

– Но ведь не твой сплетник её убил.

– Не он, но из-за него всё и произошло. Катя вообще считает, что это кто-то из моего окружения. То есть женщина, а если точнее – одна из моих телохранительниц.

– Да, представляю, каково тебе об этом думать!

Михаил трогает мочку уха и смотрит в одну точку. Надо понимать, он так думает.

– Знаешь, что бы я сделал? Взял бы личные дела своих сотрудниц… Сколько их у тебя?

– Осталось восемь… Нет, семь, одну из девушек забрала с собой Катя. В Страсбург…

– Значит, взял все восемь дел – да, именно восемь, на всякий случай! – и внимательно их просмотрел. Прикинул, кто этого, по моему мнению, сделать не мог.

– Если бы я это знала наверняка!

– Ты поймёшь. Это только в детективах читатель или зритель до последнего момента не знает, кто убийца, а в жизни всё гораздо проще. Ты сама догадаешься, кто смог бы это сделать, а кто не смог.

– Хорошо, я таким образом дела отсортирую. А потом?

– А потом ты станешь по одной вызывать к себе оставшихся и говорить им: я знаю, это ты распустила слух, порочащий мою фирму. Это болезненно для невиновных, но перед ними, в конце концов, можно и извиниться.

Однако такой расклад меня вовсе не устраивал. Даже дело не в том, что я плохая актриса и не смогу с ясным взором сказать человеку, что подозреваю его, а в том, что я не хочу вносить разлад в мое женское воинство. Подозрительность друг к другу, обиды разрушат его без возможности восстановления. Из-за одной паршивой овцы!

– Тебе мое предложение не нравится, – верно угадывает Михаил. – Наверное, я не прав оттого, что в мужском мире всё гораздо жестче и прямее. Там частенько лежачего бьют, хотя народный фольклор уверяет, что этого не нужно делать. Женщин я всегда плохо знал, оттого, наверное, и влипал порой в самые неприятные ситуации.

Он мрачнеет.

– Из-за этого ты и меня теперь боишься? – высказываю я догадку.

– Не то чтобы боюсь, а как бы… – Он мнется и выпаливает: – Боюсь! У тебя такое героическое прошлое.

– В каком смысле?

– Ну там победы в международных соревнованиях, кандидатская диссертация, а я что, простой строитель.

– Не скромничай! Не такой уж ты и простой.

Он довольно смеётся. Но потом оговаривается:

– Всё равно ты – первая встреченная мной женщина, которая не благоговеет перед деньгами.

– А чего перед ними благоговеть? – удивляюсь я. – Они всё равно так или иначе уходят, их всё время надо зарабатывать, чтобы свой капитал пополнять. Потому я думаю, что деньги, даже самые большие, не дороже жизни.

– Вот видишь! Выходит, мне и поразить тебя нечем.

– А ты меня уже поразил, – просто говорю я. – Тем, что ты, несмотря на свои деньги, умеешь веселиться, вовсе не бросая их на ветер, как другие богачи. Что ты порядочный человек, хороший товарищ… Хорошо целуешься…

– Не продолжай! – говорит он каким-то осевшим голосом. Обнимает меня и начинает целовать так, что я забываю обо всём. Даже о своих неприятностях.

Глава двадцать девятая

Как мы оказываемся с Мишей в постели, я уже плохо помню. И больше не думаю ни о чём таком, что могло бы омрачить наши с ним нежные отношения.

Утром я просыпаюсь первой и потихоньку сползаю с кровати, стараясь не разбудить Михаила: пусть ещё полчасика поспит.

– Уже уходишь? – спрашивает он сквозь сон.

Не удержавшись, я фыркаю: забыл, что он в моём доме.

– Ухожу, – соглашаюсь я. – Сначала в душ, а потом на кухню.

Он счастливо вздыхает и заворачивается в одеяло.

– А я еще пять минуток поваляюсь.

Душ я по привычке принимаю контрастный, хотя в какой-то момент мне не хочется лишаться этой упоительной расслабленности во всем теле.

Мое изображение в огромном зеркале подмигивает мне. Но потом в момент меняет веселую ухмылку на озабоченную.

– Радуешься? Между прочим, ночь прошла, а проблемы остались!

«Потом, – говорю я самой себе, – потом! Позволь вначале покормить моих мужчин, отправить их – кого в садик, кого на работу, а потом уже заниматься проблемами».

Сегодня у меня на завтрак блинчики со сметаной и смородиновым вареньем. В прошлом году я заморозила в холодильнике килограмма три черной смородины, а теперь достаю пакеты, пропускаю смородину через мясорубку и слегка провариваю с сахаром – отличное варенье на скорую руку посреди зимы.

Блинчики я тоже не пеку сама – в будние дни это довольно хлопотное занятие, потому я лишь в три-четыре раза складываю кусочки тонкого лаваша и обжариваю на сковороде. У меня уйма подобных рецептов на скорую руку, так что порой Катя, если у меня в очередной раз остается с ночевкой Дима, ревниво спрашивает:

– Что ты там за особо вкусные блинчики с вареньем готовишь по утрам? Это же надо часа на два раньше вставать.