Тень великого человека. Загадка Старка Манро

Сначала я подумал, что кирасиры, пока висел дым, отступили, но обратить в бегство этих людей было не так-то легко. Они просто свернули в сторону, но там их встретили огнем два остальных наших каре. Тогда они перемахнули через небольшой заборчик, налетели на полк ганноверцев, которые выстроились там цепочкой, и в мгновение ока порубили их на куски. Та же участь ждала бы и нас, если бы мы замешкались хоть на секунду. Странно было наблюдать, как эти здоровенные немцы бегали и кричали, а возвышающиеся над ними кирасиры махали во все стороны длинными тяжелыми саблями, рубили и кололи их, не ведая пощады. Я уверен, что из всего полка в живых осталось не больше сотни человек. Французы поскакали обратно мимо нас, крича и потрясая клинками, красными по самые рукояти. Они это сделали нарочно, чтобы мы начали по ним стрелять, но наш полковник был опытным бойцом и не дал команды открыть огонь, потому что с такого расстояния наши пули причинили бы им мало вреда, а они налетели бы на нас в ту же секунду, когда мы начали бы перезаряжаться.

Потом эти всадники опять скрылись за холмом справа, но мы прекрасно понимали, что, как только мы разомкнем ряды, в ту же секунду они появятся снова. Но и оставаться на месте нам тоже было нельзя, потому что они сообщили о нашем расположении своей артиллерийской батарее из двенадцати пушек, которая располагалась в нескольких сотнях ярдов от нас за холмами. Самих пушек мы не видели, но из-за холмов вдруг полетели ядра и посыпались прямо на наши головы. В военном деле это называется «навесной огонь». Потом на верхушку одного из пригорков выбежал их канонир и воткнул в мягкую влажную землю специальную палку, чтобы скорректировать огонь. И это перед дулами целой бригады. Но никто по нему не выстрелил, подумав, что это сделает кто-нибудь другой. Когда он скрылся, с нашей стороны выбежал Сэмсон, самый младший из прапорщиков в нашем полку, и сбил эту палку, но тут рядом с ним словно из-под земли вырос улан и нанес ему такой мощный удар пикой в спину, что пробил его насквозь. Острие пики вышло наружу прямо между второй и третьей пуговицами его мундира. «Элен! Элен!» – вскрикнул он и повалился лицом в грязь, а улан, которого чуть не разорвали на куски мушкетные пули, упал на него сверху, все еще держась за пику. Это грозное оружие словно связало их, превратив после смерти в единое странное существо.

Но когда батарея снова открыла огонь, нам было уже не до размышлений. Каре – не только прекрасный способ отбить атаку всадников, но и идеальная мишень для пушечных ядер. Мы это поняли, когда наши ряды стали стремительно редеть и воздух переполнился жуткими чмокающими и чавкающими звуками железа, врывающегося в живую плоть и кровь и разрывающего ее на куски. После десяти минут этого ада мы переместили наше каре на сто шагов вправо. Правда, это место тут же занял другой наш отряд из ста двадцати солдат и семи офицеров. Но потом пушки снова нашли нас, и тогда мы попробовали развернуться и выстроиться в линию, однако в ту же секунду из-за холмов на нас снова обрушилась конница, на этот раз уланы.

И поверьте, мы были рады услышать стук копыт их лошадей, потому что знали: это означает, что пушки хоть ненадолго смолкнут, и мы сможем дать сдачи врагу. И удар наш был намного тяжелее, чем в предыдущий раз, потому что теперь мы были злы, хладнокровны и беспощадны. В ту минуту я почувствовал, что для меня жизни этих всадников значат не больше, чем жизни овец на ферме в Корримьюре. Постепенно ты начинаешь забывать о страхе и перестаешь думать о том, как спасти свою шкуру, и вот тогда у тебя возникает желание отомстить кому-то за то, что ты пережил. В тот раз мы отыгрались на этих уланах. Они не были защищены кирасами, и мы выбили из седел человек семьдесят. Может быть, если бы мы увидели семьдесят матерей, оплакивающих своих сыновей, мы не ощутили бы такой радости, но в бою мужчины звереют, и когда ты держишь врага за горло, а он держит тебя, мыслей у вас в голове не больше, чем у бодающихся быков.