Тень великого человека. Загадка Старка Манро

Потом наш полковник принял важное и мудрое решение. Предположив, что после кавалерийского налета по нам снова ударит артиллерия противника, он выстроил нас в линию и отвел чуть глубже, в небольшую низину между холмами. Там ядра достать нас не могли, и у нас появилось время немного отдышаться, а нам это было необходимо, потому что полк наш таял, как сосулька на солнце. Но как бы туго ни пришлось нам, другим было еще тяжелее. Все пятнадцать тысяч голландцев и бельгийцев к этому времени уже были разбиты наголову, в наших позициях образовалась брешь, по которой французская кавалерия спокойно перемещалась, как ей вздумается. К тому же у французов пушек было больше и стреляли они лучше, чем мы. От нашей тяжелой кавалерии уже почти ничего не осталось, так что дела у нас шли прескверно. И все же Гугомон, хоть и превратился уже к этому времени в залитые кровью развалины, все еще оставался в наших руках и все британские полки по-прежнему стойко стояли на своих позициях. Хотя, если говорить всю правду, что и надлежит делать любому писателю, среди синих мундиров, отступивших назад, было много и красных. Но это были неопытные новобранцы или просто трусы, которых хватает во всех армиях, поэтому я повторю еще раз: ни один британский полк не дрогнул. Общий ход баталии мы, конечно же, не могли обозреть, но всем было и так понятно, что поля позади нас были полны дезертиров. Мы же свой правый фланг держали крепко. К тому времени уже подошли передовые отряды пруссаков, и Наполеон направил двадцать тысяч своих солдат им навстречу, что уравняло наши силы, хотя мы тогда этого не знали, и, когда в один прекрасный момент французская кавалерия вклинилась между нами и остальными нашими силами, мы решили, что мы – единственная бригада, оставшаяся от всей армии. Стиснув зубы, мы решили отдать свои жизни как можно дороже.

Было уже то ли четыре, то ли пять часов вечера, большинство из нас ничего не ело со вчерашнего вечера, к тому же все мы промокли до нитки. Мелкий дождь не прекращался весь день, но последние несколько часов у нас просто не было времени думать о погоде или еде. Теперь же мы начали потуже затягивать ремни и осматриваться по сторонам, узнавать, кто ранен, кто убит. Я очень обрадовался, когда увидел Джима. Лицо у него почернело от пороха, он стоял справа от меня, опираясь на ружье. Он заметил, что я смотрю на него, и громко спросил, не ранен ли я.

– Я в порядке, Джим, – крикнул я в ответ.

– Боюсь, я тут только трачу время, – мрачно сказал он, когда я к нему подошел. – Но все еще не закончено. Богом клянусь, я его достану, или он достанет меня!

Бедный Джим, он до сих пор думал о нанесенной ему обиде. Видя его взгляд и горящие каким-то нечеловеческим огнем глаза, я начал подозревать, что у него действительно помутился рассудок. Он всегда был очень чувствительным человеком, любую мелочь принимал близко к сердцу, а с тех пор, как Эди покинула его, так и вовсе обезумел.

Примерно в это время мы стали свидетелями двух отдельных схваток. Говорят, что в старые времена, когда людей еще не учили воевать армиями, подобные поединки были обычным делом. Отлеживаясь в низине, мы вдруг увидели двух всадников, которые во всю прыть неслись по одному из холмов перед нами. Впереди, пригнувшись к самой шее лошади, скакал английский драгун, а за ним мчался французский кирасир, седовласый старик на огромной вороной кобыле. Наши ребята недовольно закричали, потому что нам показалось негоже, что англичанин так удирает от француза, но, когда они пронеслись мимо нас, стало понятно, в чем дело. Драгун потерял свою саблю, и подобрать какое-то другое оружие у него просто не было времени, потому что преследователь его был слишком близко. Но потом, может быть, услышав наши крики, он решился на отчаянный шаг. Заметив пику, лежащую на земле рядом с убитым французским воином, он резко натянул поводья, чтобы заставить преследователя проскочить мимо на всей скорости, ловко выпрыгнул из седла и схватился за пику, но противник его был слишком опытен, чтобы купиться на такую уловку. Он остановил свою лошадь почти одновременно с драгуном. Англичанин успел только поднять пику с земли, как кирасир ударил его наотмашь саблей, разрубив чуть ли не пополам. На все ушло не больше секунды. После этого француз пустил свою лошадь легким галопом обратно, обернулся и посмотрел на нас через плечо, осклабившись, как рычащая собака.