Тень Великого Древа (СИ)

Однако она была еще жива. Из-под мешковины высунулась рука, пальцы вяло пошевелились, будто пытаясь нащупать что-то. На указательном сверкнул рубиновый перстень. Воспоминание хлестнуло Джоакина: «Мы реквизируем ваших коней!.. Получите оплату, жалкий человечек…» И тут он понял: надо снять материю, взглянуть ей в лицо и сказать: «Простите, миледи». Вот – настоящее искупление!

Джо оцепенел, не решаясь на такое, а Мартин толкнул его в бок:

- Эй, гляди, что он творит!

Путь солдатам с носилками преградил Пауль. Лед хотел отстранить его, но Пауль сказал:

- Дай минуту, лейтенант.

Ориджин кивнул и отступил на шаг, а Пауль склонился над Аланис и взялся за край мешковины. Нет, Джоакин Ив Ханна придумал себе непосильную кару. Он не решился подойти и попросить прощения. Он даже не смог смотреть. Едва Пауль отбросил край материи, Джо отвел глаза. О дальнейшем судил только по звукам.

- Святые Праматери, - выронил гробовщик.

- Хорошенько отделали! – восхитился лорд Мартин.

Пауль зашептал нечто. Джо не смог разобрать ни слова, но был почти уверен: в шепоте звучала нежность. Потом Мартин воскликнул:

- Эй, ты чего, нельзя целовать!

И Сайрус буркнул:

- Непорядочек…

Аланис издала тихий стон.

- Довольно, командир, - сказал Лед не то с сочувствием, не то с уважением.

Хлопнула ткань, заново накрыв жертву (хотя в этом уже и не было смысла). Джо решился взглянуть. Солдаты тащили носилки ко входу в темницу, Лед шагал за ними следом. Рыжая шаванка держала Пауля за руку:

- Гной-ганта, она не стоит твоей печали.

А Мартин спросил Джоакина:

- Я не разобрал: он ее лизнул или укусил? Ты видел, а?

* * *

- Дорогая леди Лаура, я понимаю, сколь мелко звучат мои слова. Тому, кто не испытывал подобного, не дано понять, как глубоко ваше горе. Однако все же позвольте мне выразить соболезнования.

Напротив графа Шейланда сидит юная вдова приарха. Черный наряд делает ее мучительно прекрасной. Нежное личико сияет белизной среди траурного мрака, пара золотых локонов выбивается из-под платка.

- Милорд, это я должна соболезновать вам. Вы приняли столь же страшную участь, как и мой бедный супруг! Лишь благодаря чуду воскрешенья мы имеем счастье беседовать. Преклоняюсь перед вашим мужеством и силой духа.

- Миледи, мне неизвестны причины, по коим боги выбрали меня. Любой скажет: ваш муж имел стократно больше поводов быть избранным. В сравнении с ним, я – бледная тень.

Лаура роняет слезы - похвала в адрес любимого напоминает ей об утрате. Лаура благодарит графа за то, как он воздал убийце по заслугам.

Стоя в позиции почетного стража – за левым плечом графа – Джоакин думает о своей вине и жажде искупления. Но если б не муки совести, он пожирал бы вдову взглядом.

- Леди Лаура, - говорит граф, - после пережитого ужаса вы наверняка хотите вернуться домой, к семье, и найти утешенье в объятиях близких.

- Вы правы, милорд. И не только усталость влечет меня назад в Алеридан. Дедушка прислал письмо, где сообщил о беспокойствах в Альмере. Графиня Дэйнайт и граф Эрроубэк противятся власти дома Фарвей. Дедушка просит меня вернуться и заявить о своих законных правах герцогини Альмера.

Граф Шейланд вздыхает:

- Тяжелое бремя власти легло на ваши юные плечи… Тем сложнее мне говорить то, что должно быть сказано. Я вынужден просить вас об услуге: останьтесь с нами, примите участие в священном походе на Первую Зиму.

Лаура медлит, платочком убирает слезу со щеки.

- Мой любимый восхищался вашей готовностью сражаться со злом, даже столь могучим, как дом Ориджин. Но я – слабая девушка, раздавленная несчастьем. Как я смогу помочь?

- Дорогая леди Лаура, ваше влияние очень велико. С вами прибыли два батальона: рыцарский и монашеский. Командиры обоих признают вас законной герцогиней Альмера. Если вы уедете, очевидно, уедут и они. Но дело не только в потере военной силы. Монахи ордена Вильгельма высоко ценят вас. Они помнят, что в последние минуты жизни святой мученик Галлард спасал вас от гибели. Он отошел, но вы живы благодаря ему. Монахи видят в вас продолжение приарха. Коль вы останетесь, они полностью уверуют в святость моего дела – и сообщат сию веру другим монашеским орденам.

- Милорд, вы избраны богами! Вера и так сопутствует вам!

- Боюсь, мой образ несколько запятнан клеветой из черных уст северян. А вы – непорочны и чисты, словно горный хрусталь. Останьтесь, прошу вас. Продолжите дело, которое начал ваш великий супруг.

Леди Лаура колеблется. Джоакин смотрит на нее и думает, вопреки всем мукам совести: как было бы здорово, если б осталась. Пускай граф уговорит ее!

- Милорд, ваши слова полны благородства. Я хотела бы согласиться, но долг перед семьей…

Граф разводит руками:

- Миледи, никто не посмеет упрекнуть, если вы откажетесь. Здесь ждут вас только тяготы похода, а в Альмере – корона герцогини… роскошь… комфорт… новая свадьба. Полагаю, вам предложат в супруги юного лорда Альберта…

После каждой пары слов граф медлит, следя за ее выражением лица. Он замечает, как Лаура морщится на «свадьбе».

- Простите мою бестактность! Конечно, вам больно сейчас даже думать о новом муже!

Лаура всхлипывает.