Тень за спиной

— Нет. — Руки протянулись ко мне. — Позволь остаться. Пожалуйста. Ненадолго. На час. Или на полчаса. Если потом захочешь, чтобы я ушел, я уйду.

— Вон. Немедленно.

— Погоди. — Он не тронулся с места, но голос прозвучал так, будто он уже закрывал дверь. — Пожалуйста. Я не собираюсь ничего выпытывать. Ты можешь рассказать мне столько, сколько захочешь, или вообще ничего. А я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать. У тебя наверняка много вопросов. Я все расскажу, только спрашивай.

Вот оно. Все мое самое темное и сокровенное, то, что никогда не узнает ни друг, ни напарник, ни любовник. Тень, присутствие которой я всегда ощущала за своей спиной. В ту секунду я видела то же, что и Ашлин. Я видела то, что она так долго искала наперекор всем препятствиям, всей грязи, даже самой смерти наперекор. Эта возможность ворвалась в мой дом шаровой молнией, выла сиреной, я могла коснуться ее, только руку протяни. А как тебя зовут, как вы познакомились с мамочкой, почему ты ушел, а где ты был, а чем ты занимаешься, расскажи мне все-все… Я видела, как парю ястребом в струях теплого воздуха, а подо мной расстилаются все мои если бы, и я могу кружить над ними сколько угодно, пока каждый кусочек и осколочек не будет подобран, описан и уложен в голове. Я уже видела, как он приподнимает покровы, чтобы показать мне все утерянные страницы моей жизни, написанные серебром на ночном небе. Я видела, как тень обретает плоть.

— Хорошо, — сказала я и опустила пистолет. — Да. У меня есть вопросы.

— А я могу остаться? На полчаса.

— Конечно. Почему бы и нет.

Он кивнул. Стоял и смотрел на меня, боясь моргнуть, и жаждал услышать вопросы, как будто то был лучший подарок, который он мог от меня получить. Это и был подарок. Именно об этом пыталась сообщить мне ма, скармливая свои дрянные сказки. Если я позволю ему ответить, то окажусь у него в плену. Вся моя жизнь, прошлая и будущая, будет принадлежать ему. И он примется крутить ею, как захочет.

— Как ты меня нашел?

Он моргнул.

— Ты же сказал — все, что я захочу знать.

Он посмотрел на диван:

— Могу я присесть?

— Нет. Сперва ответь. А там посмотрим.

Он повел бровью, словно подшучивал над капризным ребенком. Иногда и я использовала такой трюк со свидетелями.

— Ну ладно. Я зашел в соседнюю лавку вечером в воскресенье, чтобы купить газету. Пока стоял в очереди, разглядывал другие газеты на стенде. Твоя фотография была на первой странице. Я понял, что это ты, сразу.

Меня будто током ударило.

— И что же ты сделал?

— Заглянул в телефонный справочник, но тебя там не нашел. Я был уверен, что на твоей работе мне ничего о тебе не сообщат, и позвонил в газету, попросил журналиста, написавшего ту статью, сказал ему, кто я, иначе с чего бы ему делиться такими сведениями, а потом стал караулить тебя, надеялся на встречу, хотя и сомневался, что буду желанным гостем. — Взгляд переместился на пистолет. — И сейчас понимаю — не зря сомневался.

— И он запросто выдал тебе мой адрес?

Даже для Краули не особо достоверно, Краули ничего не делает бесплатно.

— Что ты дал взамен?

— Ничего.

Этот сухой щелчок запирательства был мне знаком. Слишком знаком, чтобы в это поверить.

— И все-таки. Что ты ему пообещал?

Он хотел соврать, но был достаточно умен, чтобы так не рисковать.

— Журналист сказал, что даст мне твой адрес, а взамен — интервью после нашей встречи.

Я представила. Тяжелое детство полицейского. И фото паршивенького моего многоквартирного дома и его приличного дома в тенистом пригороде. На работе она всегда ищет правду, но на самом деле она искала меня, — всхлипнул давно утерянный отец. Не на первой полосе даже. На сиропном развороте о женщинах, выросших без отца. От одной мысли об этом меня затошнило. Краули даже не нужно это публиковать, достаточно просто помахать у меня перед носом, а затем потребовать сливать ему все сенсации до конца жизни, и я бы сливала.

— А ты ответил: да, конечно, не вопрос.

— Мне тоже не понравилось. Продать свою душу таблоиду — не то, о чем я мечтал. Но я бы на что угодно пошел, только бы найти тебя.

Он не был идиотом и на лжи не попался, хотя ничего нельзя знать наверняка.

— Ты мог бы позвонить мне на работу и попросить меня к телефону. Или отправить мне письмо.

— Да. Мог бы. — Он вздохнул. — Скажу откровенно. Я хотел понаблюдать за тобой, прежде чем предпринимать какие-то шаги.

То есть сперва требовалось оценить, достаточно ли я хороша. В том случае, если бы у меня имелся любовничек в засаленных трениках, полдюжины орущих младенцев и сигарета в зубах, он бы развернулся и свалил. История закончилась бы, еще не начавшись.