Тень жары

В самом деле, милый друг детства, в последнее время ты если и приглашал меня занять это, слишком хорошо мне знакомое место в "ложе", то почему-то проделывал это несколько вяло и даже застенчиво, не то что прежде… Черт его знает, любила ли я тебя, наверное, все-таки нет. Равно, как и ты меня… Теперь я понимаю: не стягивал с тобой инстинкт. Какой инстинкт? Ну, конечно же, самосохранения — вдвоем легче перетерпеть усталость. Странная у нас у всех усталость, да? Она не имеет видимых причин, но это именно та усталость, от которой иногда — и совершенно неожиданно — рассыпаются прямо в воздухе на мелкие куски самолеты, сделанные из сверхпрочных материалов; говорят, этот эффект внезапного рассыпания специалисты называют "усталость металла" — ну, а мы-то и вовсе не железные, износ есть износ, мне сейчас легче — у меня влюбленность в охотника, а тебе наверняка труднее, так что иди со спокойной душой к своей Лене…

– А кто она такая, эта твоя Лена?

Ну-ну, оказывается, это секретарша моего бывшего мужа.

– Будь с ней поосторожней! — наказала я Панину, провожая его до двери. — Как бы тебя током не шибануло.

Информировать Панина о своей идиотской шутке с телефонным проводом я не стала, тем более что я не уверена, есть ли вообще у этих "хай-блэк-тринитрон" провода.

7

По всем признакам судя, друг детства отправился в дальнее "автономное плаванье"; пропадал он в объятиях Лены с прохладным голосом (если у нее все остальное настолько же прохладно, то я Панину не завидую) достаточно.

Ни к вечеру, ни на следующий день он не вернулся.

Я вспомнила про милиционера с красными воспаленными глазами.

Зайдя в отделение, собиралась было направиться в знакомый мне кабинет, однако что-то заставило меня остановиться на пороге и обернуться.

Не что-то, а кто-то.

Сбоку от сдавленного какими-то приборами и аппаратами милиционера, в узком загончике, огражденном высокими деревянными перилами, кто-то сидел.

С трудом, но все-таки я ее узнала.

– Рая! — позвала я.

Она никак не отреагировала.

– Рая! — крикнула я в полный голое. — Ты что здесь?

Милиционер нетерпеливым кистевым движением — проходите, проходите, гражданка! — отослал меня из коридора.

Новостей в знакомом кабинете, кажется, не было.

– Ищем, — неопределенно заметил страж порядка. — Хотя в такой ситуации, сами понимаете…

Понимаю: наворочали горы трупов на улицах — "в такой ситуации" не до хромого старика, пропавшего без вести, понимаю.

– А что это у вас в кутузке наш дворник сидит? Или как этот загончик с перилами называется?

– Эта женщина? — он помассировал усталые глаза. — Беда с ней. Добиться от нее чего-нибудь… С ума сойдешь. Ослепила человека. И будто в рот воды набрала.

Я пыталась сообразить, что бы это значило. Ослепила? Как это? Какого человека? За что? Она же добродушнейший человек!

– И совсем ничего не объясняет? — спросила я, присаживаясь на стул.

– Почти ничего, — интонационно он нагрузил это "почти".

"Почти" состояло вот в чем. К ней днем позвонили в дверь, она открыла. На пороге стоял какой-то молодой человек. "Тебя же предупреждали, дура старая, а теперь все, сейчас я с тобой разберусь" — вот и все, что он успел сообщить. Рая в тот момент мыла окна какой-то страшно едкой, кислотной жидкостью, в руке у нее была плошка с этой отравой. Без долгих разговоров она плеснула жидкость в лицо визитеру. Он сейчас в больнице, врачи говорят — безнадежно, видеть он уже не сможет. А у Раи могут быть неприятности.

– Но это же те подонки! — выкрикнула я.

Я рассказала, что знаю про Пряничный домик, про звонки, которыми Рае последние полгода надоедали.

Милиционер, подавшись вперед, внимательно слушал, время от времени делая пометки на листе бумаги.

– Вот, значит, как… — раздумчиво протянул он.

– Это вы к чему?

— Да, так…

Да так, неделю назад изнасиловали ее дочку.

– Гулю?!

Вот именно: Гулю, ее нашли утром неподалеку от железнодорожных путей, на откосе; она едва подавала признаки жизни. Сколько их было, трудно сказать, но, видимо, много. После всего ей запихнули электрическую лампочку…

Ну, не мнитесь, не мнитесь же, милый вы мой близорукий страж порядка, я ведь догадываюсь — куда.

– Ну вот, а потом ударили, скорее всего ногой. Сейчас она в реанимации. Мы их ищем…

Ищите, ищите. Возможно, и мне что-нибудь на эту тему попадется в нашем игровом поле, где водить все трудней и трудней.

С тыла здание, в котором размещается отделение милиции, подпирает пустырь, перерастающий в уютный скверик с тремя лавочками и клумбой. В просветах между кустами мелькнуло что-то знакомое… Автомобиль "литературного" оттенка?

Возможно, это наваждение. Хотя ведь не впервой мне мерещится неподалеку знакомый цвет сиреневых сумерек, видимо, я просто хочу, чтобы этот оттенок был где-то поблизости от меня, и воображение прописывает его в цветовой гамме этих улиц и дворов.

8

Панин показался на поверхности после своего автономного плавания в любовных морях только на третий день.

Он позвонил мне в библиотеку. Странно: крайне редко со мной пытаются связаться по служебному телефону, номер я практически никому не даю.