Тень жены Гамлета

— Слушайте, но какой же потрясающий мужчина, этот Георгий Петрович, — Шпартко пристально взглянула мне прямо в глаза, — У вас что с ним, роман?

— С чего вы взяли?

— Так… Элементарная наблюдательность. Хотя, признаюсь, вы не очень похожи на влюбленную даму. Скорее, — Женя пощелкала пальцами в воздухе, — Скорее вы мне напоминаете Шарлоту Люпен. Помните, это героиня одной из пьес Мартина Задега «Шарлота и Шарль»? О! Мне как-то довелось играть это замечательную женщину. Правда, еще в ГИТИСе, на дипломном спектакле. Так вот, Шарлотта была женой одного полководца. Маленького, страшненького, но очень талантливого. Почти гения. Думаю, в пьесе намекают на самого Наполеона. А ее обожал другой человек. Генерал, красавиц, сердцеед Шарль де Бронте. И все три действия пьесы Шарлотта разрывалась между своей безответной любовью к мужу, который открыто изменял ей со своей фавориткой, и отчаянным желанием влюбиться в красавца Шарля.

— Вы это к чему? При чем здесь я? Или Георгий Петрович?

Женя помолчала, затем глупо хихикнула… Хотя, может, и не глупо, но меня сегодня раздражало в ней буквально все.

— Вы смотрите на Георгия так, как у меня никогда не получалось посмотреть по роли… С ожиданием любви. Да! Именно так. Признайтесь, ведь он вам совсем не нужен. Хоть и интересен. Вам льстит его внимание, но ваши мысли где-то далеко-далеко. Хотя и другой женщине, скажем мне, вы своего кавалера не уступите ни за что.

— Да ну, бред! Мы с Георгием Петровичем друзья. Друзья, да и только, — я вздохнула, — А вот и наш коньяк! Давайте что ли выпьем за ваш спектакль, талант, успех… За что там еще пьют после спектакля?

— Да ладно! При чем здесь спектакль? Давайте выпьем за вас, Витолина. Пусть у вас в жизни все будет лучше, чем у моей героини. Ведь по пьесе Шарлотта бросается в Сену, не в силах пережить измену мужа. И спасая ее, погибает Шарль. В общем, все умерли.

Женя опять глупо хихикнула.

— Да что вы каркаете? — я отшвырнула от себя салфетку, которую не замечая того, мяла в руках, — Пейте свой коньяк. И, знаете, лучше без тостов…

— Не сердитесь, Витолина. Вот увидите, все будет хорошо.

Странно, но дальше ужин прошел относительно спокойно. Мы говорили о всяких пустяках, о работе Жениного мужа в провинции, о их неразумном желании сменить заштатный театр на московские подмостки. Безусловно, я так или иначе пыталась вывести разговор на Валерию Чижову, чтобы образ талантливой пародистки (или как там ее еще назвать) оформился в моей голове окончательно. Шпартко, как мне показалось, Чижовой явно завидовала. Мне никогда не понять театральный мир, где одна — талантливая и, в целом, удачливая актриса, можно сказать прима, так раздражается в адрес другой коллеги по цеху, у которой и ролей-то, собственно, не было. По словам Жени у Чижовой в жизни был только один кумир — пресловутый золотой телец. Она могла в любое время «забить» на спектакль, уступив свое место актрисе второго состава, если, скажем, Валерии светил небольшой конферанс на каком-нибудь корпоративе. Она ехала на мероприятие, даже если гонорар составлял всего двести долларов, напрашивалась у временных работодателей на ужин, на бесплатную выпивку. Даже заказала себе визитные карточки с золотым тиснением, которые не стесняясь, вручала всем гостям ресторана. Точнее, гостям мужского пола. А еще точнее, тем мужчинам, которые, по мнению Леры, могли бы обеспечить ее содержание. Она даже не стеснялась рассказывать в театральной курилке, что ее заветная мечта — брак с олигархом — легко может подождать, лишь бы сейчас и сегодня Леру обогрел и приласкал кто-то, у кого бумажник набит золотыми или платиновыми кредитками.

Самое смешное, что все эти рассуждения слышал и павший ее первой жертвой главный режиссер, и его супруга, и даже сама Женя. Слышать-то слышали, но вот внимания не обратили.

Два часа нашей болтовни пролетели почти незаметно. Евгения изрядно захмелела, а я все чаще и чаще поглядывала на часы, ожидая возвращения Гоши. Поэтому, когда телефон зазвонил, я мгновенно схватила трубку, даже не взглянув на номер.

— Алло, Витолина Витальевна? — раздался в трубке нежный девичий голосок, — Это я, Настя Христенко. Вы слушаете?

— Да, — прохрипела я в трубку, мучительно краснея.

— Завтра в 12 дня я буду в Москве. Простите, мы не могли бы с вами увидеться?

— Мне не о чем с вами говорить.

— Витолина Витальевна, пожалуйста, не кладите трубку. Если вы откажитесь со мной увидеться, я покончу с собой.

Из трубки понеслись отчаянные рыдания.

— Что случилось? — стараясь казаться бесстрастной, поинтересовалась я, чувствуя, что где-то на самом донышке сердца горячим-горячим пульсом начинает биться надежда.

— Я не могу сейчас говорить. Сережа вот-вот вернется. Я наберу вас завтра, как только прилечу.

И Настя положила трубку. А я, растеряно глядя на Евгению, глупо улыбнулась, допила коньяк и с удовольствием закурила.