Тень жены Гамлета

Меня словно током обожгло. Господи! Я же думала об этом сегодня. Еще в больнице… Если Настя покончила с собой из-за моего мужа, то где он сам? Куда уехал? Неужели Сергей не догадывается, что тело девушки раньше или позже опознают и тогда обязательно начнут его искать? А что, если Толкунов, удрав из дома, испугавшись разборок со мной с сыном, с Карлом Ивановичем, наконец, потом все-таки одумался и решил вернуться с повинной? Да-да! Скорее всего, именно так все и произошло. Я очень хорошо знаю супруга. Он человек эмоциональный, вспыльчивый, подверженный переменам настроения. Скорее всего, он в уже Турции решил прекратить отношения с Настей. Поэтому и пугал ее мстительной и коварной женой. Ерунда на постном масле, конечно. Но других версий у меня нет.

Сережа возвратился в Москву, уверенный в том, что Настенька, испугавшись, затаится. А она взяла и назначила мне встречу! Более того… Она позвонила из дому Сергею (этот разговор подслушал Колюня) и настояла на том, чтобы приехать в наш дом. И Сергей, заметим, послушно на всё согласился и даже покинул коттедж, забыв не распакованный чемодан. Но вот куда они делись потом? Куда решили уехать? Как Настя оказалась на трассе у Красной Пахры?

— Клара! — завопила я, озаренная внезапной догадкой.

— Ась? — мгновенно материализовалась в дверном проеме пожилая женщина.

— Клара, скажи, ты чемодан Сергея Тимофеевича разбирала? — мне было крайне важно убедиться в том, что все Сережины вещи на месте.

— Вот еще… — молдаванка сурово поджала губы, — Как он его в прихожке кинул, так там два дня и валялся. А потом я его в кладовку отволокла, которая у входной двери, с лыжами…. Да дверь не плотно прикрыла, что б, если что, он свои шмотки прямо с порога увидел, и по дому не шатался без толку.

— Кларочка, я тебя очень люблю, но прошу выбирать выражения, — я поморщилась, — Тебе ЛИЧНО Сергей Тимофеевич ничего не сделал…. Ты лучше, вот что…. Ты принеси его чемодан сюда.

Открыв чемодан, мы растерялись…

Сережиных вещей там было совсем не много. Отсутствовали и книги, которые мы заботливо упаковывали с Кларой, накануне Сережиной «командировки». Зато в чемодане было тесно от подарочных упаковок, тщательно перевязанных и помеченных стикерами. Раздирая липкими от напряжения пальцами красивые хрусткие бумажки, я извлекла на свет божий два футляра с ювелирными украшениями и вложенной в один из них запиской «Любимому Витку от ее Серого Волка». В большом целлофановом пакете обнаружилась красивая кожаная куртка вызывающего фиолетового цвета. Фасон был явно женский, а вот размер… — исключительно Кларин, что и подтвердилось запиской, найденной в кармане: «Любимой няньке великовозрастного дитяти». В другом пакете нашлись две пары дорогих замшевых перчаток (темно-коричневая и черная) и две кожаные кепки в тон. Там же лежала и открытка с видом Стамбула с пометкой — «Петру и Николаю». По логике вещей должен был найтись подарок и для Юленьки. Он обнаружился на самом дне — очаровательный комплект махровых полотенец, махровая варежка для душа и вложенная в нее связка разноцветных брелков из самоцветов, горного хрусталя и дутого серебра.

— Не фига себе, конфеты… — присвистнул наш старший следователь и я молча согласилась с коллегой. Признаться, ничего подобного мы не ожидали. Зачем человеку, который уезжает на юг с любовницей, более того, не планирует возвращаться в семью — делать такие щедрые презенты. Или что? Или это прощальные гастроли?

— Витолина Витальевна, смотри… — Петр Иванович достал из недр чемодана фотоаппарат. — Это цифровик. Новая какая-то модель. У вас такого не было, я б запомнил. Значит, Тимофеевич его в Турции купил.

— И что?

— Да так… — Петр нахмурился и согнутым пальцем почесал переносицу, — Камера без упаковки. Есть шанс, что ей снимали. Не возражаешь, если я гляну?

— Почему «гляну»? Глянем! — возразила я.

— Нет уж, — мой приятель прижал камеру к груди, — Ты вон, с Кларой чайку попей пока. А я отсмотрю и доложусь.

Поняв, что будет так, как сказал Петр Иванович, мы с Кларой сделали пару шагов к столу и замерли, вытянув шеи. Из-за сгорбленной спины сыщика нам ничего не удавалось рассмотреть.

— Давай уже, не томи душу, — не выдержав и трех минут неизвестности, хрипло прошептала я.

— Еще секунду… — буркнула щуплая спина в твидовом пиджаке. — Десять кадров осталось…

По сияющему лицу Петра Иванович и той легкости с которой он протянул мне небольшой фотоаппарат стало понятно, что никакого компромата там нет. А все, что запечатлел мой супруг предназначалось им для просмотра посторонними, в том числе и мной. Поэтому я не торопилась опускать глаза на дисплей.

— Что там, Петька, что? — не выдержала нашей игры в молчанку Клара. — Нету там покойницы?

— Типун тебе на язык, — разозлился мой помощник, — Возьми да глянь. Там сплошные картинки с выставки.

— Какой выставки, — не сообразила Клара.

— А такой! Книжной, вот какой! И Сергей Тимофеевич там если и обнимается с кем, то только с мужиками у книжных стендов.