Тень жены Гамлета

Примерно через два часа отпевание закончилось. Несколько мужчин в строгих черных костюмах, среди которых я заметила Николая и Ивана, охранников Качалова, вынесли на плечах из церкви гроб, с телом покойного. Белые лилии и хризантемы почти полностью скрывали великолепие полированного красного дерева. И лишь горящие золотом латунные ручки нелепо и весело поблескивали в лучах осеннего солнца.

Следом шла небольшая группа заплаканных родственников: Татьяна, похожая на сказочную герцогиню, Наташа, с абсолютно бескровным лицом, Нина, сосредоточенная и серьезная, вцепившаяся в Качалову мертвой хваткой. Были и те, кого я видела впервые, но их почему-то узнала. Маленькая, сухощавая женщина, примерно моих лет, рыдала навзрыд. Я подумала, что это, должно быть, Галина, сестра Сергея Ивановича. Ее заботливо поддерживал за талию грузный мужчина с растерянным, детским выражением лица — должно быть зять Качалова. Отца Наташи — Володю — и его жену я тоже определила без труда. Это, пожалуй, была самая бедно одетая и потому казавшаяся очень искренней и уместной в печальной церемонии пара. Володя сжимал в руках маленький букет поникших алых гвоздик. Видимо, церемониймейстеры не разрешили ему нарушить флористическое великолепие поминального ансамбля вкраплением дешевого букета.

Процессия вышла за ворота монастыря и торжественно направилась в сторону крематория. Движение на улице, понятное дело, было перекрыто. А воздух разрывали пронзительные ноты запрещенного решением столичных властей духового похоронного оркестра. Вслушавшись, я с содроганием поняла, что музыканты играют «Шоу маст гоу он» — бессмертный шедевр Фредди Меркьюри, — выполняя последнюю волю Качалова.

Мне показалось, что я сейчас потеряю сознание — так нелепо было все, что происходило вокруг. Еще неделю назад Качалов был для меня лишь лицом с телеэкрана. Потом я умудрилась попасть к нему в дом, познакомиться с его близкими и друзьями, да и с ним лично тоже. И вдруг эта внезапная смерть. Эти помпезные похороны. Эта многолюдная толпа, которая пришла проститься с бывшим другом, начальником, соратником, политическим деятелем. Сережей, Сергеем, Сергеем Ивановичем, господином Качаловым…

Человек приходит в этот мир одиноким. У него есть только он, его мама и руки акушерки, перерезавшей пуповину. А уходят все по разному… Но тоже всегда один на один с Богом! Смерть — это одиночество. И потому это сокровенное таинство ухода в иную жизнь не должно напоминать театральную постановку!

Я решительно развернулась и направилась в сторону Ленинского проспекта ловить такси. Ни при каких обстоятельствах я бы не могла сейчас подойти к Татьяне Качаловой. Точнее, я бы предпочла посидеть с ней тихонько, в уютном сумраке ее красивого дома и подержать Таню за руку. Но видеть роскошное убранство самого дорого ресторана Москвы, арендованного для поминок, слышать торжественные речи, произносимые под аккомпанемент звенящих вилок и хрустальных бокалов и лицезреть наигранно-скорбные лица официантов — это, уж, увольте!

Из-за того, что улица Стасовой, которая вела к проспекту, тоже была перекрыта милицией, охранявшей «покой» похорон, поймать такси не представлялось возможным, и мне пришлось минут пятнадцать идти пешком. Легкие лодочки на неустойчивой шпильке запачкались и выглядели не очень опрятно. К тому же, брызги грязной воды — я никогда не умела ходить по мокрому асфальту — некрасивыми пятнами украсили целлулоидный глянец черных колготок. Странно, почему-то мне казалось, что темное на темном не может быть так сильно заметно. Стараясь ступать очень осторожно и обходя даже самые незначительные лужицы, я медленно двигалась по осенней Москве.

Внезапно мое внимание привлекла к себе яркая, кричащая вывеска «Театр двойников «Зазеркалье». И чуть пониже, но не менее громоздкая и красочная витрина: «Международная школа пародии». Судя по тому, что театр и школа расположились в том месте, где раньше был совсем маленький гастроном, дела у артистов шли не ахти. Какие представления они дают? Кто к ним ходит? Мамы с детьми? Но детям не интересно смотреть на двойников, потому что в их сознании все максимально прямолинейно и честно. Дед Мороз — так Дед Мороз. Даже если у него будут тысячи дублеров. Не Ленина же им показывают? И не Сталина с Брежневым. Для них это не живые персонажи, а картинки из учебника истории. Это примерно как мне дублера Ильи Муромца показать…. Я бы в любого поверила.

А взрослым людям двойники зачем? Не смогли достать билет на концерт Пугачевой и пришли полюбоваться, как ее клон под фонограмму кривляется на сцене?

Скорее всего, театр плодит команды более или менее одаренных пародистов, которые зарабатывают на бесчисленных корпоративах, юбилеях и свадьбах, вживаясь в образы тех, кто чего-то добился самостоятельно, веселя подвыпившую публику, желающую заполучить на память фото со «звездой».