Тень жены Гамлета

— Кардинальной сменой образа жизни. — Сергей улыбался, я это чувствовала, — Я буду по утрам бегать, делать зарядку, есть много витаминов и много плавать. Обязательно съезжу на какие-нибудь экскурсии, чего не делал уже лет сто.

— Боже, Сережа, ну какие экскурсии в Турции? — я уже совсем ничего не понимала. — Все что там можно посмотреть ты уже сто раз видел еще десять лет назад.

— Повторение — мать учения, госпожа Толкунова. — Сергей опять засмеялся, — В общем, не дури, не забивай голову ерундой и попытайся от меня хорошенько отдохнуть!

— А ты, значит, будешь отдыхать от меня?

— Вит! Ну, вот опять! — Сергей начал заводиться и я это мгновенно почувствовала. — Зачем тогда было меня отправлять на отдых, если тебе, именно тебе, не нравится, как я отдыхаю?

— Ладно, — сухо произнесла я в трубку, — Отдыхай, Толкунов, так, как хочешь. Дома все в порядке.

— Ага! Передавай всем нашим привет и не ссорься с Кларой!

Мне показалось, или Толкунов действительно с облегчением повесил трубку, даже не сказав традиционного «целую» на прощанье? Хотя и я не сказала. Просто не успела.

Телефон зазвонил снова. Ага! Значит, в Толкунове совесть не умерла окончательно. Я схватила трубку и выпалила:

— Да! Да! Да! И я тебя целую тоже!

— Витолина Витальевна? Это вы мне? — из телефона раздался недоуменный голос Гоши Великолепного.

— Ой, простите, Георгий Петрович, — я смутилась — Я… э…. с сыном разговаривала.

Зачем я соврала? Ну, какая разница Гоше, с кем я говорила? Я покраснела как школьница и стала озираться в поисках сигарет. Не найдя их и понимая, что пауза неприлично затягивается, быстро затараторила:

— Георгий Петрович, как хорошо, что вы позвонили! Кстати, как там все прошло? Как Таня?

— Да, в принципе, нормально, — голос звучал глухо и устало, — Мы продержались все поминки до самого конца… А вы почему уехали?

Боже! Ну, как ответить на такой простой вопрос? Сказать правду — обидеть память Качалова. Обидеть Татьяну, Гошу… Но и врать не хотелось.

— Работы очень много, Георгий Петрович. Кстати, мне сегодня удалось кое-что выяснить по поводу Таниных, э-э-э, «видений»…

— Стоп! — резко оборвал меня Георгий — Я вас очень прошу, Витолина Витальевна, не нужно ничего важного — Гоша подчеркнул это слово — сообщать по телефону. Давайте завтра увидимся, и вы мне все расскажете.

— Ладно, — пожала я плечами. — Как хотите. А с Таней мне можно поговорить? Действительно, как-то неудобно… На кладбище не подошла, на поминки не приехала…

— К сожалению, — Георгий Петрович помолчал, — К огромному моему сожалению, Татьяна сегодня выпила чуть больше, чем положено, и сейчас спит.

— Но ведь Таня почти совсем не пьет?

— Так получилось…

— А Любовь Павловна? Как она? Или вы не успели заехать? — я смутилась. Мне почему-то стало неловко за Качалову, хоть я прекрасно понимала, что в подобной ситуации и сама, наверное, напилась бы в усмерть. Тьфу, тьфу, тьфу, конечно. Не приведи Бог!

— Да я вам как раз из больницы и звоню, — Гоша закряхтел, — Чертовы бахилы, никак не снимаются… Кто эту ерунду придумал?

— А вы не торопитесь. На ходу не получится, — я вспомнила, как недавно сама с остервенением пыталась снять с себя голубые полиэтиленовые тапки.

— Ну вот, слава Богу! — голос у Гоши повеселел, но буквально через секунду опять стал сосредоточенным и строгим, — Любовь Павловна пока держится. Правда, прогноз неутешительный. Сами понимаете — возраст. Плюс комбинированный инсульт. Ну и еще врачи говорят, что в момент кровоизлияния Любовь Павловна потеряла сознание, упала и дополнительно ударилась головой. Так что веселого мало…

— А она вас узнала? Она вообще кого-нибудь узнает?

— Знаете, Витолина, — Гоша случайно или намеренно пропустил мое отчество — Мне показалось, что узнает. Во всяком случае, при виде меня бабушка заплакала. Точнее, когда услышала мой голос…. Без очков-то она совсем ничего не видит…

— Вы держитесь там, Георгий — я тоже не стала величать его по батюшке, — Если помощь какая нужна — только скажите!

— Да пока справляемся…

— Ну, тогда до встречи? — я не знала, о чем еще говорить, если нельзя обсуждать дела Татьяны.

— До скорой встречи. — Георгий помолчал. — Я вам завтра позвоню, и мы договоримся точнее. Ладно?

— Буду ждать…

Закончив разговор, я нерешительно потопталась в комнате, случайно заметив, что все это время все еще смотрюсь в зеркало. Ну и кто сказал, что глаза у меня больные и уставшие? Вовсе нет! Нормальные глаза! И щеки не дряблые, и второго подбородка нет. А вот стрижку нужно буквально завтра поправить. И волосы осветлить. Развернувшись, как солдат в строю — резко, через плечо — я отправилась на кухню разыскивать Клару.

Домработница шинковала капусту. Глаза у нее были подозрительно красные, а веки опухшие.

— Чем занимаемся? — я обняла молдаванку за плечи.

— Борщ варю, — сбросила плечом мою руку Клара.

— На ночь глядя?

— Это ж вы, а не я любите вчерашний борщ, — Клара не собиралась мириться.

— Ты дозвонилась Юленьке?

— Да.

— И? — я почувствовала, как тревожно забилось сердце.