Тень жены Гамлета

Я полезла в карман плаща за платком и нащупала там маленькую бутылочку. Это был валокордин, который мне когда-то давно, очень давно, еще в прошлой жизни, всего четыре дня назад сунула заботливая Клара, отправляя меня в Питер к мужу. Сжимая лекарство в руке, я добрела до машины и достала из бардачка пластиковый стаканчик. Воды у нас с собой не было, лишь жалкие остатки лимонада болтались на донышке бутылки, брошенной на заднее сидение. Отвернув крышку бутылки и крышку лекарства, я зубами выгрызла прочную внутреннюю пробку валокордина. Резкий запах шибанул в нос. Не раздумывая, я перевернула флакон и вылила все его содержимое в желтоватую муть сладкого напитка. Жидкость стала молочно-белой и запахла еще противней. Боясь, что меня затошнит от вкуса сердечного препарата, я перелила смесь в стакан и с огромным трудом проглотила лошадиную дозу «лимонадного» валокордина. Виски взмокли, дыхание перехватило. Сердце гулко ухнуло и, казалось, совсем остановилось. Я согнулась пополам.

— Витолина, давай вызову неотложку, — к машине подбежал запыхавшийся Колюня.

— Иди к черту, — сквозь зубы проговорила я и почувствовала, что выпитое лекарство неукротимым фонтаном возвращается обратно. Едва успев отскочить от машины, я вырвала мерзкую липкую жижу.

— Вот же, нажрутся, ироды, среди белого дня и заблюют весь район!

Рядом с машиной остановилась худая маленькая старушонка.

— Иди в задницу, — заорал на нее Колюня, — Не видишь, женщине плохо.

— Это чевой-то? — спросила бабка и принюхалась, — Корвалолом, что ли пахнет? У нее сердце схватило? Да? Так ты не стой пнем, — старушка пнула Николая, — Беги вона туда, там палатка. Попроси Ахметку продать тебе воды из холодильника. Только с газом не бери, — прокричала она вслед умчавшемуся Колюне.

Я без сил прислонилась к двери машины.

— А ты часом, не беременная? — участливо проговорила бабуля, — Вроде молодая еще для сердца? Я тут в женской полуклинике работаю, так у нас все старородящие завсегда токсикозом маются.

Я отрицательно покачала головой.

— А, ну тогда это, может, и сердце. Или давление. Погода, видишь, какая… Ты дыши-дыши… И губы-то подотри. Платок есть у тебя?

Я развела руками.

— Ну тогда бумажку какую найди… — никак не могла угомониться старушка, — Вот же, господи… И я тоже, раззява, в булочную выскочила, платка не взяла. Смотри, вона у тебя на кресле листки валяются…. Давай достану.

Я кивнула. Бабулька отодвинула меня и нырнула в машину.

— Только тут на них написано чего-то. Паспорт что ли, чей-то? Нужные тебе эти документы?

Поняв, что старушка разглядывает листочки из дела Христенко я отвернулась в сторону и тихо расплакалась.

В этот момент вернулся Николай. В руках у него была бутылка минералки, стопка бумажных салфеток и пачка моих любимых сигарет. Вода показалась соленой и почему-то тоже пахла валокордином. Я сделала несколько жадных глотков. Потом, намочив салфетку, протерла лицо.

— А ты Христенкам кем будешь? — поинтересовалась старушка, тряся бумажками и пристально вглядываясь в мое лицо. — Часом не жена Настькиного жениха, прости господи?

Я растерянно кивнула, а Колюня подозрительно покосился на старушку. Та смачно выругалась и сплюнула на землю:

— Уж нашла из-за кого плакать. Урод он, твой мужик. И брешет вам обеим. Вот погоди, давай я тебе расскажу, что знаю. Сам Бог мне тебя послал. Настька меня слушать не стала, так еще будет локти кусать. Наплачетесь вы с этим кобелем обе, попомните мои слова…

Забравшись на заднее сидение нашего автомобиля, и попросив не закрывать дверь (видимо, надеясь покрасоваться перед соседками, проходящими по улице) Антонина Степановна, так звали бабушку, приступила к рассказу.

В доме на Шоссейной семья Антонины Степановны живет с 1978 года. Муж ее, работник депо, получил квартиру, простояв в очереди лет пятнадцать. А вообще-то супруги прибыли в Москву из украинского городка Первомайск, Ворошиловоградской области. Теперь — Луганской, поправила бабуля сама себя. Вселялись в дом первыми, всех соседей знали наперечет. И даже то, что квартира была на первом этаже, с крохотной кухней и двумя маленькими комнатками, счастливых новоселов не расстроило. Не барак, и ладно!

Антонина Степановна всю жизнь проработала техничкой. Сначала в санчасти Депо, потом в районной «полуклинике» (женщина очень смешно выговаривала это слово), теперь вот в женской… Для дополнительного заработка Антонина Степановна подрядилась мыть полы в своем подъезде, вот и общалась с соседями запросто, без церемоний. И семью Жихаревых, вместо которых полгода назад вселились Христенко, тоже отлично знала.