Тень жены Гамлета

— По бабушкиному мнению — секте. — Генрих усмехнулся, — А на самом деле обычной организации, которая помогает людям обрести свое место в жизни. Год назад я случайно столкнулся с молодыми американскими ребятами и посетил пару их тренингов. Поскольку обучение в «Весне» стоит не дешево, я не могу подозревать их в какой-либо иной корысти, кроме как платы за курсы. Курсов всего три. Обычный. Продвинутый. Лидерский. Все остальные поступления в организацию — это добровольные пожертвования и идут они в различные благотворительные фонды. Я, например, свои деньги отдаю детскому дому.

— Что ж, благородно…А при чем тут двойники?

— А это моя мелкая месть старушке… Я как-то пошутил, что меня преследует «черный человек», моя тень. Мне было забавно наблюдать, как старая атеистка, никогда не ходившая в церковь, начала приводить домой священников, чтобы они отворотили меня от секты и вернули православному богу.

Цинизм господина Паука меня покоробил. Тем е менее, я настойчиво продолжила:

— Генрих Михайлович, согласитесь, ваша бабушка обратилась к нам не с просьбой оградить вас от секты. Она формулировала вполне конкретные вопросы. Кто вам мешает жить? Кто вас копирует? Почему вы видите своего двойника?

— Довольно, знаете ли, — Генрих решительно прервал меня. — Бабушка могла придумать все что угодно. Я же вам ответственно заявляю, что ни о чем подобном бесед с ней не вел.

— Но она заплатила нам деньги…

— Сколько? — мгновенно среагировал внук.

— Три тысячи долларов…

— Давайте договоримся так. Полторы тысячи я у вас заберу. — Мужчина запыхтел, — Это будет, согласитесь, справедливо. А половину суммы вы оставите себе. За хлопоты. Только, прошу вас, отдайте мне все бумаги бабушки. Я бы не хотел, чтобы кто-то после ее смерти копался в нашем грязном белье. Понимаете?

— Понимаю отлично, — и ведь я действительно поняла нежелание Генриха вытаскивать скелеты из шкафа, — Только подскажите, где будет похоронена ваша бабушка?

Последний вопрос я задала из-за привычного стремления оставлять последнее слово за собой. Честно говоря, меня место похорон гражданки Моториной волновало меньше всего.

— Так это…, — Генрих внезапно покрылся испариной, — Я отвезу тело бабушки в город…. Аксай. На ее родину. Она всегда говорила, что хочет быть похоронена в городе, где родилась.

— Вы же говорили, что Серафима Львовна — люблинская?

— Ну да… То есть, сначала она жила в Аксае, а потом переехала в Люблино.

— Значит, — констатировала я, — Поминок не будет?

— Нет… — промямлил внук.

— И друзей не будет на похоронах?

— Я, честно говоря, планировал всех ее друзей обзвонить позже. — Генрих задумался, а потом решительно добавил — Это воля Серафимы Львовны. Она не желала превращать свои похороны в водевиль.

— Что ж, воля ваша, — не стала я спорить, одевая в прихожей плащ, — В папке, которую я вам оставила, все документы по делу, моя визитная карточка и полная сумма контракта.

— Но…

— Простите, я думаю, правильнее будет вернуть вам деньги сполна.

Мне показалось, или в глазах рохли-бизнесмена вспыхнули радостные огоньки? А ведь говорят, что богатые люди не продаются по мелочам.

Уходя, я не стала рассказывать Генриху Михайловичу, что во время нашего с ним разговора успела сделать несколько фотографий наследника своим телефоном. Как и не упомянула о том, что одна из его фотокарточек, принесенных бабушкой, так и осталась в кармане моего плаща. Зачем мне это было нужно — не спрашивайте. Сама не знаю.

1 октября (суббота, вторая половина дня)

Когда я подошла к машине, Колюня все еще сладко спал, развалившись на откинутом сидении. Двери Мерседеса были заблокированы. Оглядевшись по сторонам, я прикинула предположительное расстояние от того места, где мы припарковались до дома, где жила семья Христенко, и решила, что мне будет совсем нетрудно пройти несколько сот метров пешком. Несмотря на то, что на улице накрапывал мелкий дождь и дул пронзительный осенний ветер, холода я не чувствовала. С каждым шагом, приближающим меня к подъезду Настеньки, меня бросало в жар все больше и больше. Что я ей скажу? Как объясню цель своего визита? Я боялась даже думать о том, что мне придется задавать девушке бестактные вопросы и не о ком-нибудь, а о собственном муже. Но ведь нужно же, в конце концов, расставить все точки над «i». Я решительно дернула ручку подъездной двери. Не смотря на распоряжение столичного мэра, кодового замка на подъезде не было. Точнее, когда-то давно, после печально знаменитого теракта, замок, скорее всего, был установлен. Но сегодня вместо него в двери зияла черная дыра, из недр которой виднелись огрызки яблок, смятые пачки сигарет, обрывки проводов и обертка от «Сникерса».

Нужная мне квартира находилась прямо напротив входной двери, на первом этаже. Я придирчиво осмотрела потертый дерматин обивки, из оплавленных дыр которого торчали клочья серой ваты.