Тень зверя

Невообразимо нежные губы скользят по моей щеке, кончик языка оставляет дразнящий влажный след. Чуть поворачиваю подбородок, вжимаясь ртом в ее рот. Моя ладонь поднимается выше, пальцы хватают пряди волос, стянутые в высокий хвост. Знаю, что ей больно. Недовольно шипит и морщится, а мокрый язык отвечает предательски нетерпеливо. Выдыхает и зубами прихватывает мою нижнюю губу, замирая.

Замираю и я.

Обожаю это. Обожаю бесконечное противостояние, от которого страсть кипит в венах, вздохи становятся жадными, хрипы рваными, а горячая дерзость в голубых глазах плещется через край.

Мои пальцы сильнее сжимают, почти на кулак наматываю каштановые волосы.

Сердце стучит в груди, желание волнами омывает тело. Чувствую, как горячо становится внутри, как занимается огонь, поднимается черным мехом над человеческой сущностью Зверь, отзываясь на наши извечные игры.

Дышу тяжело, распахиваю глаза и встречаюсь с прищуренным взглядом своей Второй. Сдвигаю брови в шутливом недовольстве, и ее губы тут же растягиваются в ухмылке.

Расслабляет челюсти, языком до невозможного медленно проводит по моему рту, цепляя зубы, оставляя влагу.

Отпускает меня, а я отпускаю ее волосы. Кулак разжимается, гладкие пряди скользят между пальцев.

Вэл выпрямляется и смотрит на меня сверху вниз, тихо посмеиваясь. Огромные глаза на худом лице влажно блестят, искрят огнем, дразня и заигрывая.

Нам не нужно ничего говорить. Мы все понимаем.

Едва завидев Вэл, Иминика с визгом бросается вперед, выдергивая маленькую ладошку из руки матери.

— Не упади! — встревоженно восклицает Якова ей вслед, но девочка, конечно, ее не слышит.

Несется голыми ножками по песку, увязая почти по щиколотку. Рыжие волосы облаком поднимаются над головой, легкое платье, украшенное роскошной вышивкой, парусом раздувается, путаясь в ногах.

Это платье подарил ей я. Вернее, сделал вид, что собственноручно приготовил подарок для маленькой и очень милой девочки. Платье, естественно, купила Вэл и буквально заставила меня преподнести его малышке.

Она всегда думает о подобных мелочах. Говорит, что нужно помнить о членах своей стаи.

Я помню, но в платьях не понимаю ровным счетом ничего.

Вэл поспешно пихает мне поводья своей лошади, ступает вперед на пару шагов и присаживается на корточки, протягивая навстречу девочке руки. Улыбается так широко, озаряясь настоящим счастьем, что я невольно замираю, почти уже отвыкнув видеть ее такой.

Раш бросается следом за хозяйкой, заливисто лая, увязая лапами в песке. Морщусь от его громкого собачьего скулежа. Бестолковый пес, с присутствием которого я давно смирился.

Иминика ныряет в объятия Вэл точно в теплое море, крепко обхватывая за шею маленькими ручками. Визжит от радости, сжимая так сильно, что того и гляди придушит.

Любит ее, как могут любить только дети: искренней любовью. Тянется к Вэл, потому что она единственная из ее окружения, кто не стесняется вести себя с ней на равных, с лихвой затмевая даже всегда находящую общий язык с детьми Дэни.

Эта непосредственность, льющаяся светом, покоряет не только Иминику.

Она давно покорила меня.

Вэл играет с малышкой, дарит подарки, которые скоро будет некуда складывать, игнорируя ворчания Яковы. Рассказывает волшебные сказки и неиссякающие глупые страшилки, вызывающие фонтаном бьющую детскую эйфорию. Одну из этих страшилок я припоминаю ей с завидной регулярностью.

— В черном-черном городе на черной-черной улице стоял черный-черный дом. — Вэл говорит полушепотом, и Иминика замирает, сидя на кровати. На лице ее отражается страх пополам с восторгом. И готов поспорить, она и сама не понимает, чего в ней больше.

Прислонившись к стене, наблюдаю в окно за медленно кружащим в свете фонаря снегом. Хочу сказать, что вряд ли подобная сказка успокоит ребенка и заставит заснуть, но благоразумно молчу.

Общение с детьми для меня то еще топкое болото.

— В черном-черном доме жил черный-черный… — Вэл подозрительно замолкает, и я медленно оборачиваюсь.

Угадал.

Голубые глаза смеются, смотрят прямо на меня. Пристально изучаю полное задорного ехидства лицо. Провокация в чистом виде, и даже не скрывает.

— …черный-черный страшный-престрашный мужик! — Вэл переводит взгляд на замершую, чуть дышащую девочку и широко разводит руки, видимо, для должного устрашения. — У него черные-пречерные волосы и глаза черные-пречерные, и одевается он только в черное-пречерное!

— Вэл… — укоризненно произношу, покачивая головой. Демонстрирую наигранное недовольство, с величайшим трудом сдерживаясь от рвущегося сквозь губы смешка.

— А зовут его знаешь как?

— Как? — лепечет Иминика, сжимая пальчиками край одеяла. Затаила дыхание, вся как на иголках, а в голосе так и звенит восторженное нетерпение.

— Прекращай… — прошу тихо, без особой надежды.

Но, конечно, надвигающуюся волну не остановить.

— Раза!

Судорожно выдыхаю. Отворачиваюсь, пряча улыбку, слыша за спиной сдавленный веселый писк девочки и звуки возни.

Вэл часто проводит время с Иминикой. Забирает ее у благодарной Яковы и гуляет по городу, катает на лошади и дает ей играть со своим псом.