Тенденции новейшей китайской литературы

В связи со сменой рассказчиков и сменой повествовательной точки зрения язык романов Мо Янь при пересечении грани привычного и выходе в сферу фантастического становится легче. Чжао Сяоцзя в «Сандаловой казни» сначала был дураком, но увидел цикл перерождений, истину и ложь, и язык повествования приобрел новые средства выразительности. То, как Шангуань Цзиньтун в «Большой груди, широком заде» выражает свои переживания и мысли, тоже выходит за рамки того, что обычно называют нормой в повествовании. В «Устал рождаться и умирать» один из рассказчиков – «большеголовый» Лань Цяньсуй. Ему всего 5 лет, что он может сказать? И чего он не может сказать? Он ребенок с отклонениями, получеловек-полубожество, получеловек-полудьявол. Поскольку рассказчики и точки повествования изначально необычны, язык повествования подстраивается под них, в итоге становясь от них зависимым. В образном повествовании всегда должна быть зависимость от того, что писатель описывает, или кого описывает, только тогда вымысел становится возможным, становится реальностью – и это тоже одно из обстоятельств, в которых проявляется мастерство Мо Яня.

В китайской прозе есть как торжественное, ретроспективное повествование, как у Чжан Вэя, так и повествование о необыкновенном, сокрытом за тяжелыми обстоятельствами, как у Мо Яня в «Лягушке». Несколько лет назад Янь Лянькэ в «Трудной жизни» пытался зажечь «блуждающие огни» постмодернизма, однако это было для китайской литературы всего лишь попыткой вырваться из изоляции. Сейчас Мо Янь и Чжан Вэй, сохраняя особенности своего повествования, являются представителями китайской литературы, ее духовного содержания. Такого рода китайская проза может уже не заботиться о различиях с литературой Запада.

Все это показывает, что китайская литература начала XXI века находится на важном этапе. Она выражала просветительские ценности и революционные концепции, современная литература прошла и 1950–1960-е годы, время «культурной революции», когда предпринимались попытки создать национальную литературу, пережила заимствования из модернистской западной литературы в 1980–1990-е годы. Для китайской литературы начало XXI века стало периодом позднего индивидуального творчества, настало «время позднего благоухания», время запоздалой зрелости. Пройдя тщательную подготовку в тупиковые периоды, она еще более настойчиво вернулась к опыту существования отдельного человека, его диалогу с окружающим миром, к работе с языком. Эта литература прозрачна, энергична и обращена к самой себе; она преодолела невозможное. «Время позднего благоухания» – отнюдь не отблеск солнечного луча, это долгое «позднее благоухание». Приближаясь к недостижимому финалу своего развития, китайская литература идет по бесконечно длинному пути.

Поправки внесены, завершено 16 декабря 2012 года

Приложение Авторы и произведения, рассмотренные в книге