Тенденции новейшей китайской литературы

Тема перерождений в истории пронизывает все произведения Мо Яня, посвященных историческому насилию. Очевидно, это своеобразное видение мира у Мо Яня. Этот цикл перерождений навеян китайскими традициями, а также несет на себе печать латиноамериканского магического реализма, здесь даже присутствует влияние ницшеанского нигилизма. Это представление о мире встречается у многих китайских авторов (например, у Янь Лянькэ, Цзя Пинва, Лю Чжэньюнь), однако у Мо Яня оно особенно ярко выражено. Он часто использует циклические перерождения для разрешения сюжета в романах. Типичный пример – «Устал рождаться и умирать» с его циклом шести перерождений, в которых проявляется усталость от жизни. Однако в этом случае человек сохраняет память о людях из своей прежней жизни. Только по прошествии многократных перерождений стираются и первичные воспоминания. После того, как Симэнь Нао становится свиньей, он уже плохо помнит то время, когда он был человеком. Ко времени последних двух перерождений, в обезьяну и мальчишку Лань Цяньсуя, у героя остается только усталость от жизни. Череда жизней, непрестанно перерождающихся в новых сущностях и временах, все равно кажется линейной и последовательной. Мо Янь четко показывает читателю сознание человека и осознание исторического существования.

В «Сандаловой казни» тоже есть представления о цикле перерождений. Здесь люди в прошлой жизни были животными. Чжао Сяоцзя с помощью волоса видит, что его супруга Мэйнян – белая змея, отец Чжао Цзя – леопард, тесть Сунь Бин – медведь, начальник уезда Цянь Дин – белый тигр, Юань Шикай – черепаха. Мо Янь использует представления о цикле, чтобы объяснять реальность, и, в частности, критикует и нейтрализует исторический эссенциализм. Это формирует очень специфические представления и идейное содержание его романов. Мо Яня приводит к поискам его своеобразной манеры и к его представлениям о мире языковая ситуация в китайской литературе восьмидесятых. Это не представление о мире, перенятое из философии или религии, а тактика выражения актуализированных эмоций. Конечно же, в концепцию исторического цикла Мо Яня также проникают и современные ценности, и присутствует очень отчетливо представление о добре и зле истории. Мо Янь очень ясно разграничивает эти два понятия, посредством цикла превращений из животного в животное раскрываются свойства человека. Циклические перерождения в его романах вовсе не являются безграничным продолжением мистического религиозного мира, это отражение опыта реального человека. Так, Симэнь Нао в разные периоды истории с превращениями перенимает и психологию, и характер животного, их глазами видит проявления различных людей в реальном мире.

Главная особенность повествования Мо Яня заключается в магическом реализме. На него, безусловно, оказал влияние латиноамериканский магический реализм, однако еще более тесная связь прослеживается с традиционной народной культурой, в которой вырос Мо Янь. Именно это взрастило или, другими словами, заставило его сформировать представление о мире как цикле перерождений и воздаяниях за добро и зло. Шведская литературная академия в 2012 году на вручении премии Мо Яню дала следующую оценку его искусству: он «через галлюциногенный реализм объединяет народные рассказы, историю и современность»[570].

Естественность и уместность фантасмагорий Мо Яня связаны с тем, что в его романах часто используется точка зрения олухов и дураков. Здесь в некоторой степени ощущается влияние Уильяма Фолкнера[571]. Дети чисты в своем незнании, дураки же живут в бесстрашном абсурде незнания. Мо Янь видит именно чистый и абсурдный мир. Это особое очарование его романов, сюжет которых разворачивается так, как не может читателю подсказать ни логика, ни опыт, его произведения показывают оборотную сторону мира. Мо Янь и раньше любил изображать детей, например, в «Редьке, красной снаружи, прозрачной внутри» и других произведениях. В «Красном гаоляне» также есть точка зрения ребенка; в «Сандаловой казни» дурак Чжао Сяоцзя зачастую выступает в качестве рассказчика, например, когда по корню волоса видит предыдущие животные воплощения сильных людей вокруг него. В «Большой груди, широком заде» часто пишется о Шангуань Цзиньтуне – завуалированной точке зрения персонажа. В «Устал рождаться и умирать», вполне очевидно, это точка зрения глупых животных, которые еще более открыто взирают на бесхитростное «истинное лицо» мира.

Способы повествования и язык романов Мо Яня неизменно остаются темами, которые обсуждают с большим интересом.

Поклонники называют Мо Яня мастером языка. Критики же считают, что его слогу не хватает сдержанности. В конечном счете языковой метод Мо Яня связан с его представлениями и способами повествования. Он хочет переступить через границы реального, выйти за пределы образцов и норм романов прошлого, расширить сферу повествования в китайской литературе, и вследствие этого он не приемлет ограничений в языке.