Тенеграф

— Удивительная сообразительность, мастер Мартинез, — ответила Легион, прикладывая тенеукорот к глазу. Опустила кружок, пробормотала несколько слов и взглянула снова.

— Да, немного. И вправду — темно. Это маленький и мутный укорот. Но кое-что интересное находится под стеной, в углу помещения. За сапогом спящего.

Арахон выхватил у нее кружок. Сначала ему показалось, что глаза не сумеют ничего рассмотреть в пятне тени. И только через миг-другой он различил несколько бледных контуров, что шли волнами при каждом нервном вдохе Иоранды. Сперва он подумал, что это ду́хи — как в детских сказках. Потом понял, что к стеллажам прислонены три прошитых темных нагрудника.

— Пластроны, — пробормотал он. — Для фехтовальных тренировок.

— Значит, мы ищем фехтовальную школу.

— Не уверен. Это не слишком подходящий зал. Чересчур низкий и темный.

— Это может быть подвал. А сам зал находится выше.

— Подвал фехтовальной школы, — промолвил он. — Но таких в Сериве несколько десятков. Нам нужно знать что-нибудь еще…

— Ну, это не простой подвал, — сказала Легион. — Взгляни, большой камин, длинный стол, каменный потолок. Это место, где могут встретиться человек двадцать. Таверна?

— Нет, комната узковата. Но, и вправду, такому камину самое место в зале собраний, совсем как… в цеховом доме.

И’Барратора вскочил с кресла столь резко, что оно с грохотом перевернулось. Трубка чуть не выпала у него изо рта.

— Я знаю! Это фехтовальная школа в квартале Контегро, подле аллеи Фуэрреро. Та самая, в которую раньше ходил Д’Ларно! Там же тренировались и люди, которых нанял Ламмонд. Школа, должно быть, его.

Женщина улыбнулась.

— Прекрасно! Значит, мы знаем место. Днем мы можем его отыскать и спланировать наши действия. Ты знаешь еще кого-нибудь, кто мог бы нам помочь?

Арахон подошел к столу и надел фехтовальную куртку со множеством застежек — незадолго до этого он нашел ее на чердаке. Потом — усиленные рукавицы и остальную экипировку Винценза, которую Иоранда после смерти мужа спрятала как реликвию. На миг его пальцы замерли на дырке на груди, которую сам же он и проколол, нанеся смертельный удар.

— Нет, — ответил. — Мы идем сейчас же.

— Ты ведь едва на ногах стоишь!

— Ты не понимаешь. Они не станут держать ее там вечно. Это всего лишь место встречи. Ты сама сказала: они ждут, пока вернется пара, отправившаяся за мной и Хольбранвером в башню. Но когда они поймут, что приятели их погибли, наверняка покинут этот город. Днем они могут взять повозку и увезти Иоранду за город, и тогда мы уже ничего не сделаем.

Он закончил одеваться и двинулся к выходу, однако Легион заступила ему дорогу.

— Это будет непросто. Мы обещали тебе помочь, но одно дело помогать, а другое — идти в самоубийственную атаку…

— Не думал я, что ты боишься.

— Мы не боимся. Но у нас новое условие. Выше ставка, выше награда. Когда все закончится — тенеграф будет наш.

— Но ведь ты даже не знаешь, что…

— Люди, за которыми мы следили, ужасно хотели его заполучить. Этого нам вполне достаточно. Так как, мастер Мартинез? Или тенеграф для тебя дороже, чем любимая и друзья?

— Тенеграф твой, — ответил И’Барратора, выпустив из трубки клуб дыма.

Они обменялись рупопожатиями. Он старался не выдать, как удивлен силой ее хватки.

— Ты ничего не забыл? — спросила с лестницы Саннэ, когда они уже готовы были выступать.

— Нет. Все уже решено, — сказал И’Барратора. — Ты останешься у соседки, пока все не закончится. Потом мы отыщем кого-нибудь, кто станет твоим опекуном.

Саннэ стала спускаться к ним, застегивая куртку.

— Об этом и речи быть не может! — сказала она. — Вы не избавитесь от меня так просто.

— Послушай, девочка, я уже тебе объяснял. Твой отец…

— Если папа мертв, тогда тенеграф — мой. Отдам я его, только когда буду уверена, что сделано все, чтобы найти папу, — сказала Саннэ с такой уверенностью, что Легион рассмеялась, а И’Барратора покачал в удивлении головой.

Ему нелегко было согласиться с этим, но, похоже, с возрастом он все хуже справлялся с женщинами.

* * *

Вскоре они вновь шли по окутанной мраком Сериве, выбирая боковые аллейки и темные улочки. Арахон и Легион не боялись воров. Их, скорее, беспокоили патрули городской гвардии, перед рассветом покидавшие гарнизон, чтобы очистить улицы от пьяных дебоширов и нетрезвых шлюх, составлявших последний бастион бурной серивской ночи.

Женщина шла уверенно. Саннэ, у которой, несмотря на изрядный холод, слипались глаза, еле тащилась за ней, удивляясь, что незнакомка полна сил, хотя провела бессонную ночь.

И’Барратора тоже черпал энергию из какого-то скрытого резерва. Шагал почти так же пружинисто, как и всегда. И хотя была это самая длинная, самая мучительная ночь в его жизни, взгляд его был внимателен и сосредоточен. Трудно было сказать, бодрил ли его страх за Иоранду, или силы ему придавали смолисто-черные листья крепкого ориентального табака: он как раз докуривал набитую ими вторую трубку, трогая сухим языком горький чубук.

Саннэ едва поспевала за своими опекунами.