Теней не видно в темноте

Эфен многое продумал, прежде чем взяться за исполнение своего коварного плана мести. Череда убийств, захват семейного капитала, подкуп разбежавшихся кто куда куатских старейшин и еще много-многое другое. Однако кое в чем мстительный анаки все же допустил промашку. Вместо попыток спрятаться за спинами огиан, ему следовало внимательней относиться к собственным словам и к тому, как на них реагировал Аргус.

Угрызения совести истязали стража с той поры, как он пришел в себя больше десяти лет назад, и стремление добиться справедливости не утихло даже с течением времени. Аргус без колебаний был готов обменять опостылевшую ему жизнь на гарантии моего благополучия. Я это давно осознал. Однако стоило Эфену сказануть лишнего, беспрекословная покорность в позе стража сменилась на притворство. Я заметил, как напряглась его шея, чуть приподнялась голова и распрямились плечи. Этого оказалось достаточно, чтобы все понять. Дальше следовало только подтолкнуть его к действию.

Банальная фраза в не менее банальном разговоре и вот бледная ладонь серого стража уже сжимает лезвие серпа, отражавшего белизну его кожи.

Эфен растерялся от подобной выходки и инстинктивно попытался выдернуть серп, но хватка Аргуса оказалась сильнее. По-прежнему сжимая лезвие, страж отвел его от собственной шеи на безопасное расстояние и грациозно поднялся. При этом чувствовалось, что взгляд его все время оставался прикован к мгновенно ставшему грязно-серым лицу анаки.

— Ч-что… что ты задума…л? — запинаясь, пискнул Эфен. Он хоть и пытался придать голосу прежнюю уверенность, выходило однако из рук вон плохо. — На… на… на коле…ни!

Сцена вышла довольно зловещей, но я все равно не сдержал усмешки и поинтересовался:

— На что ты рассчитываешь?

Эфен если и услышал вопроса, то отвечать на него не поспешил. Все еще не веря тому, как сильно переменился расклад, он беспомощно оглянулся на огиан. Но те остались недвижимы. Единственное, чем они могли и хотели ему помочь, это не позволить мне вмешаться физически. Все остальное же целиком и полностью оказалось на усмотрении самого Эфена. И он серьезно облажался.

Аргус тем временем потянул серп на себя и, вырвав его из ослабевших рук, перехватил за рукоять и на этот раз уже приставил к горлу готового потерять остатки достоинства анаки.

— Т-ты н-не посмеешь! — просипел тот, и сам не заметил, как задрал голову, открыв шею для последнего удара. — В-все не т-так! Я этого н-не п-планировал! Т-ты должен б-был зап-платить за смерть м-моей матери! Н-не я! Ж-жизнь за жизнь!

Невероятно! Ему по-прежнему хватало наглости апеллировать к аргусовской совести!

Вот только Аргус уже не собирался идти на поводу у собственных демонов. Расставив приоритеты, он наконец выбрал, ради чего следовало бы жить, а чему умереть. И кому.

В последний раз заглянув в глаза Эфену, он обронил:

— Ты абсолютно прав. И я навсегда расплачусь. Сейчас.

Бледная рука почти не сдвинулась с места. Разве что чуть-чуть. Однако этого оказалось достаточно, чтобы острейшее лезвие электросерпа скользнуло в сторону, с легкостью пройдя сквозь плоть и кость.

Даже несмотря на моральную готовность, я все равно не сдержался и отвел взгляд до того, как тело Эфена рухнуло на пол вместе с отделившейся от него головой. Кровь анаки по тону отличалась от человеческой и вида имела не такого пронзительного. И все же смерть оставалась смертью. Пускай даже украшена была болотно-зеленым, а не ярко-алым.

— Вот и все, — мрачно резюмировал я, пока Аргус с механической неспешностью складывал серп за спину и поворачивался лицом.

Выражение стража оставалось невозмутимым и только серебристые глаза как-то по-особенному ярко сияли. Как если бы он хотел заплакать, но не мог.

Подобрав второй клинок, Аргус приблизился ко мне и, потянув к платформе, где оставалась притихшая Диана, вкрадчиво шепнул на ухо:

— Нам пора, Риши. Идем.

— Тебе никогда не избавиться от клейма, что навесила история, — назидательно проговорил один из двух огиан, перед тем, как отпустить меня с миром. Труп Эфена остался в той зале, но нам они позволили-таки вернуться к оставленному в ангаре «Мозголому». Без уговоров и других проволочек. — Как бы ни завершилась твоя жизнь, что бы ты ни сделал в дальнейшем, ты так и останешься вестником несчастий. Темным Истоком. Поветрием, за которым следует Смерть.

— Мне все равно. — Аргус и Диана остались живы и шагали бок о бок со мной. Оба живы и, в определенной степени, здоровы. О чем еще мечтать?

— Так ты говоришь, — заметил второй и недоверчиво склонил скрытую за дыхательной маской голову набок. — Но насколько искренни твои слова?

— Не стоит нарываться. — Аргус лучше всех знал, как утихомирить кого бы то ни было. И это даже на огиан распространялось.

Шаман, что сомневался в моей искренности, закашлялся. Я скосил взгляд в сторону стража и адресовал ему едва заметную улыбку.

И все же ответить стоило. Хотя бы в качестве благодарности за оказанную Диане помощь. Стараниями огиан все синяки и ссадины на лице леди Орры исчезли практически бесследно.