Тенеловы. Сердце ночи

– А кажется, будто с неба падает зола, – Ксюша втянула голову в плечи. В глазах сестры плескался ужас. Там, где грязь, полно микробов. – О боже! – Ксюша побледнела сильнее припудренного Коли, – я забыла у Вадима гель для рук. Необходимо вернуться за ним.

– Прости, – развел руками Марк, – но это невозможно. Ныряние в тень – не воскресная прогулка.

– Но как я буду без геля? – Ксюша чуть не плакала.

– Справишься, – я добавила в голос жесткости. Если проявлю жалость, сестра утопит теневую сторону в слезах. – Не думаю, что местные микробы навредят человеку. Ведь так, Марк?

Парень нахмурился. Вряд ли он когда-нибудь об этом думал.

– Светлана права, – подтвердил он после того, как я незаметно ему подмигнула. – Наши микробы безопасны для людей.

Если Ксюша и сомневалась в познаниях Марка относительно теневых микроорганизмов, виду она не подала. Сестра знала, когда следует взять себя в руки, а когда можно покапризничать.

Отвлекая Ксюху от тревожных мыслей, я переключила ее внимание на окружающее:

– Что случилось с тем домом?

Мы проходили мимо выжженного здания, внешний вид которого отличался от других домов: его не разорвало снарядом, здесь поработало открытое пламя.

– Возможны два варианта, – ответил Марк. – Либо был пожар, либо дело в искаженном отражении.

– Про отражение, пожалуйста, поподробнее, – сказала Ксюша.

– Под влиянием сильных эмоций отражения порой искажаются. Вещи на теневой стороне предстают не такими, какие они в вашем мире. Взять, например, этот дом. Не берусь утверждать, но вполне вероятно, что жившие в нем люди люто ненавидели друг друга. Их ненависть отразилась на теневой стороне и буквально выжгла дом изнутри.

– Хорошие эмоции тоже влияют на отражение или учитывается исключительно негатив? – поинтересовалась Ксюша.

– Конечно, влияют. Мои любимые отражения отбрасывают детские сады. Там, где сосредотачивается много детских эмоций, цветы растут, как на дрожжах. Обычно в подобных местах мы разбиваем парки.

– Смотри! – Коля дернул меня за рукав, указывая на перебегающую дорогу кошку.

На первый взгляд она была нормальной, разве что черной, и мне вспомнилась дурная примета – не повезет тому, кому дорогу перейдет черная кошка. Но на теневой стороне как минимум половина котов черного цвета, и если верить примете, то лучше на улицу не выходить.

Но было в кошке и кое-что странное: позади нее тянулся шлейф, напоминающий темное облако, отчего сама кошка выглядела размытой как клякса.

– Еще один пример искаженного отражения, – пояснил Марк. – У животных нет эмоций или характеров, поэтому их отражения зачастую нечеткие.

– С людьми такое тоже бывает? – передернула плечами Ксюша.

– Крайне редко.

За разговорами и новыми впечатлениями мы забыли о снеге, а он, между тем, закончился. Впереди показалось относительно целое здание. Взрывы не зацепили его из-за малой высотности – всего два этажа, но сотрясения земли не прошли для него даром. Правая сторона просела, сделав дом похожим на миниатюрную копию пизанской башни.

Перед входом Марк предупредил нас:

– Ни с кем не откровенничайте, чем меньше местных знают, что вы с другой стороны, тем лучше.

– У вас не любят гостей? – спросил Коля.

– Напротив, их слишком любят. Порой до смерти. Если кто-нибудь увидит цвет твоих волос, Светлана, тебя разорвут на сувениры.

Спускаясь в подвал по лестнице с крутыми ступенями, я пожалела, что не перекрасилась.

В подвале обустроили бар. Стойку имитировала доска, положенная на колонны из кирпичей. Вместо столов были бочки, посетители сидели на ящиках или на сложенных в кучу обломках. Освещался бар свечами, бокалы заменяли стаканы, в большинстве своем битые, а налитое в них пойло воняло больничным спиртом.

Уродство обстановки не отпугивало посетителей, которые внешне не отличались от людей. Присущую им бледность легко было списать на скудное освещение.

Марк занял свободный стол-бочку и отошел сделать заказ. В мои планы не входило пробовать местную стряпню или пить то, что здесь наливают. Зато меня увлек разговор за соседним столом.

Двое немолодых мужчин торговались. Обрывки долетающих до меня фраз намекали, что речь идет о чем-то дорогостоящем и запретном. Покупатель – нервный тип – умолял снизить цену. При этом он теребил подол своего плаща и жалобно поскуливал, как брошенный щенок. Его поведение напоминало ломку наркомана без дозы. Продавец напротив был сдержан и уверен в себе. Наконец, они сошлись в цене, и продавец передал дерганому нечто, завернутое в непрозрачный пакет. Покупатель аж затрясся, когда оно попало к нему в руки.

Отдав, не глядя деньги, он запустил обе руки в пакет и с благоговением прошептал:

– Красный.

Поддавшись любопытству, я приподнялась и краем глаза заглянула в пакет. Чтоб мне провалиться на этом месте, если там лежала не футболка «Найк». Я узнала логотип, вышитый белыми нитками. Неужели на теневой стороне футболки в таком дефиците, что ими торгуют на черном рынке?