Тенепад

– А где всё? – не поняла Джулиана. – И ведьма?

– Исчезли. – сказала Лидия.

– Исчезли?.. – ошарашенно повторила та, а потом покачала головой. – Ладно, потом расскажешь, а сейчас мы кое-что должны сделать для Марты. Дай мне такку.

Лидия протянула цветок хозяйке и едва ли не охнула в изумлении, когда та безжалостно вырвала его из горшка с корнем. Да все пребывали в крайнем удивлении, даже Марта.

Черная Лилия, Летучая Мышь – инфернально-прекрасный цветок небывалой внешности, он слишком много значил для Джулианы. Единственное, что оставил для нее тот, кого она любила больше жизни в буквальном смысле. Опустившись на колени, Джулиана выкопала яму, впиваясь в мягкую землю ногтями, а потом высадила туда такку, только лишь на миг задержав на ней прощальный взгляд. Она поднялась с колен и отряхнулась, глянув с улыбкой на Марту.

– Ну что, помянем?

Марта ответила ей благодарной улыбкой, что казалось уже невозможным, и кивнула на цветок.

– Ты же так его любила.

– И теперь его пора отпустить. – ответила Джулиана, многозначительно глянув на Амалию. – В конце концов, это же просто цветок. С ним всё будет хорошо.

Она обошла воображаемую могилу, встав рядом с остальными.

– Ну что, помянем Эрика… Веллера?

Марта кивнула.

– Я верю, он был хорошим человеком. Теперь ты должна что-то сказать.

– Я? – та отступила, качая головой.

– Кем он был для тебя? – помогла Джулс.

Марта выдержала долгую паузу, и когда все почти уверились, что на этом всё и закончится, сказала:

– Якорем…. Он был якорем для меня. Знаете, что говорят про астральные путешествия? Что нужен некий предмет, благодаря которому ты всегда можешь вернуться назад, а не потеряться между мирами. Якорь. Таким был мой Эрик. Он всегда помогал мне найтись. Благодаря ему я не попала в столько передряг. – печально улыбнулась Марта. – Мой защитник. Мой ангел-хранитель. Знаете, ангелы-хранители – это ведь любовь, которую мы отдаем и получаем. Обычные люди, желающие от всего сердца, чтобы у нас было всё в порядке. Он даже после смерти оберегал меня, потому что иначе я бы не выжила. – она снова опустила голову. – Очень простой вопрос – кем он был для меня. Всем. Он был для меня всем. Всем абсолютно. И теперь то, что осталось… я даже не знаю, как обозвать. Некое дегенеративное тело.

– Отличное тело. – махнула на нее Джулиана, и та иронично хмыкнула.

– Ты молодец. Спасибо…. И я не стану утверждать, что для меня всё кончено. Эрик вложил слишком много труда в то, чтобы я продолжала жить.

– Вот и живи.

– Попробую. – вздохнула Марта и обвела всех взглядом. – Я готова идти.

Чуть погодя, она всё же обернулась, словно готовая перешагнуть невидимую границу всего… себя «до» и себя «после», и бросила прощальную улыбку своему любимому. Под ярким белоснежным и абсолютно круглым диском луны такка вздымалась черной медузой, колыхая своими отростками на легком ветерке. Словно плыла, оберегая могилу Эрика. Черная Лилия, Летучая Мышь, дьявольский цветок и в итоге надгробие. Чудесное создание – эта такка, а Марта ее так не любила раньше. Надо быть внимательней, надо быть великодушней, как Эрик. Не это ли единственное наследие, что он оставил ей? Теперь всё, что она могла сделать для него, так это стать лучше. Жить и стать лучше, каким был он. Почему-то на душе стало теплее и светлее, словно бы ангел коснулся своим крылом ее души.

Марта отвернулась, чтобы нагнать остальных и пойти дальше, и вернуться домой. В конечном итоге, разве не этим занимаются все люди? Собирают свои крохи, свои отломанные части, поднимаются с колен и идут вперед. Такова наша натура. Наша заложенная программа.

А еще через некоторое время Джулиана закричала:

– Та женщина! Смотрите!

ТЕНЬ

Сумерки заставляли воздух вибрировать, таили в себе настоящую магию. Они казались плотными, укутывали уютным пледом сверху донизу, топили в себе, погружая в теплые мягкие воды безвременья. И не было этому конца – застывшее очарование, картина, в которой ожили запечатленные персонажи.

Странное ощущение. Кажется, столько времени прошло, а ничего не изменилось – тот же строевой лес, та же змеящаяся дорога, те же сумерки. Бобби Винтон вяло и безостановочно тянул «Синий Бархат», но это не раздражало – всего лишь часть общей картины.

…Синей, чем бархат была ночь, и мягче атласа был свет, исходящий от звезд…

Эти слова, будто чары, дарили весьма странные ощущения, заставляя плавать в какой-то густой желеобразной субстанции, отдаваться без остатка забвению, отгородясь от всего окружающего. Поэтому когда на дороге показался белоснежный коттедж с горящими окнами, никто даже не понял этого или не поверил глазам. Брендону пришлось сдавать назад, поскольку он просто проехал мимо.