Теневая Черта. Звездные ловцы. Звездный Рубеж

Мареску являл собой то еще зрелище. Его камзол был грязен, потрепан и помят. Чулки обвисли и спадали с ног. Грим на лице потрескался и поплыл.

— Ион? — повторил Нидермейер, схватив друга под локоть. — Слышал новости? Сюда прибывает фон Драхау.

— Кто? — Мареску вырвал руку.

Сейчас ему было плевать на все, включая сообщенную Паулем новость. Подобных мучений не мог вынести ни один смертный. Вытащив из кармана засаленный носовой платок, он утер глаза. Паулю не следовало видеть его слезы.

— Фон Драхау. Юпп фон Драхау. Тот самый, который организовал рейд в Адские Звезды пару лет назад. Ну, помнишь — комментаторы называли его белокурым любимчиком Верховного командования. Поговаривали, что когда-нибудь он может стать начальником штаба Флота.

— А, очередной твой герой-милитарист. — Мареску готов был позабыть о мучившей его тоске, лишь бы как следует поругаться на службу. — Фашистский прихвостень.

Пауль улыбнулся, но на приманку не клюнул:

— Только не я, Ион. Слишком уж хорошо я тебя знаю.

Ну вот — и поругаться не выйдет? Мареску снова ушел в себя. Будь она проклята! Как она могла так поступить? Да еще с этим… этим черномазым!

— Эй, Ион! Что с тобой?

А собственно — что? На станции Хель Ион Мареску заработал репутацию чудака и брюзги, получившего прозвище Господин Хандра-и-Уксус. Большинство его сторонились, общаясь лишь по работе. У него был всего один настоящий друг, астрофизик Пауль Нидермейер, а также возлюбленная по имени Мелания Баундс. Кроме того, ему каким-то чудом удавалось поддерживать отношения с начальницей, Кэте Адлер по прозвищу Орлица. Все остальные становились мишенью для его постоянных нападок.

— Фон Драхау? Он же из строевых? С чего бы строевому офицеру раскрывали информацию об этой станции? Они что, собираются его тут запереть?

— Ион, дружище, что с тобой? Ты плохо выглядишь. Почему бы тебе не спуститься к себе, не принять душ и не переодеться в чистое?

Одна из странностей Иона Мареску заключалась в том, что личность его менялась вместе с одеждой. Когда он носил обычную рабочую форму Флота, его вполне можно было терпеть. Но когда облачался в костюм архаиста, он становился высокомерным, задиристым, острым на язык и необычно мрачным, будто половина его души на самом деле существовала в Англии восемнадцатого века.

Мареску остановился перед зеркалом, вделанным в стену коридора, не обращая внимания на пытавшихся пройти мимо.

— Похоже, вид у меня и впрямь слегка потрепанный, — пробормотал он.

Поправив парик, он разгладил кружева на воротнике и подумал: «Будь здесь в самом деле Англия времен короля Георга, я бы вызвал этого подонка на дуэль. И избавился бы от дерьма».

С другой стороны, с неграми так не поступали. Просто собрались бы несколько друзей и вздернули бы черномазого на суку. Если, конечно, хватило бы смелости признаться друзьям в подобном позоре.

Мареску не принадлежал к числу более изысканных архаистов на станции Хель. Другие привезли костюмы и исторические материалы с собой. Он же увлекся этим хобби лишь после того, как одиночество его вконец достало, и сшил костюм с помощью Мелании.

Своему увлечению он оказался предан куда больше, чем большинство архаистов на станции. Он гордился этим в не меньшей степени, чем собственными упрямством, причудами и безупречной работой над тестовыми программами. Ему нравилось считать себя лучшим во всем, включая умение отталкивать от себя других, и он редко замечал свойственную его привычкам и хобби небрежность.

Он не стал подробно изучать выбранный им период, пробежав большую его часть по верхам. Ценности и верования соответствующей эпохи основывались для него на слухах.

Некоторые считали, что слишком далеко зашедшее раздвоение между безупречной работой и неряшливо отыгрываемой ролью свидетельствует о глубоких душевных заболеваниях. Но адмирал Адлер с этим не соглашалась, полагая, что Мареску лишь играет на публику.

Мареску двинулся по коридору, забыв про Пауля. Нидермейер снова схватил его за руку:

— Ион, кто может тебе помочь, если не я? Мы дружим уже много лет.

— С этим мне никто не поможет, Пауль. Все из-за Мелании. Я раньше времени закончил смену. Кварковая трубка забарахлила. Траектории частиц отклонились почти на миллиградус, и их не удавалось ввести в орбитальные оболочки… В общем, реактор отключили. А она была с Митчеллом.

— Понимаю, — неискренне пробормотал Нидермейер.

«И что с того?» — подумал он. Возможно, Мареску слегка утратил ощущение реальности, и стоило бы сообщить об этом психологам. Вряд ли можно считать психически устойчивым человека, который путает нынешнюю мораль с моралью времен его хобби.

Ион всегда был неврастеником. Теперь же, похоже, у него возникли проблемы с психикой.

— Как она могла так поступить, Пауль?

— Успокойся. Ты весь дрожишь. Следуй за мной, сын мой. Немного огненной воды, чтобы привести в порядок старые нервы, тебе точно не помешает. Стоп! Пока молчи. Предписание доктора. Сперва выпьем, а потом обо всем расскажешь, и мы что-нибудь сообразим.

— Угу. Выпьем. Ладно. — Мареску предпочел сдаться. — Расскажи мне про этого фон Драго.