Теневая Черта. Звездные ловцы. Звездный Рубеж

Шло время. Лето в созвездии Лебедь сменилось осенью. За ней последовала зима. Мыш и Макленнон играли в шахматы и ждали, все больше сближаясь, пока Мыш наконец не поведал всю историю о своем прошлом, об истоках его ненависти к сангари. Макленнон мягко поддерживал друга, не давая окончательно соскользнуть в пропасть. И столь же мягко он начал возвращать Мыша к жизни.

Отчет комиссии по расследованию постоянно откладывался.

Из созвездия Лебедь казалось, будто никакой войны нет. Лунное командование увеличило силы вшестеро, а также начало строить новое оружие и корабли, но во всем остальном Конфедерация жила, как и прежде.

Иногда в гости залетала Танни. Макс и Грета тоже поддерживали связь.

И все же…

Иногда по ночам, когда темное зимнее небо становилось пронзительно ясным, Макленнон откладывал коллекцию марок и монет или роман, который начал писать, и выходил на террасу. Весь дрожа, он смотрел на бледно светившие звезды, образовывавшие неземные созвездия, и представлял себе огромные, похожие на летающие железные джунгли корабли. Он думал о роях золотых драконов и миллионолетнем создании, которое научил шутить.

Вряд ли он когда-либо любил Эми больше, чем теперь, когда она потеряна для него навсегда. Мыш рассказал ему… Возможно, она пугала именем Томаса его собственного ребенка. Вряд ли она его теперь ненавидела. Наверняка она поняла. Но требовалось соблюдать некие приличия, плывя по волнам общественного мнения…

Жизнь никогда не оказывалась такой, как хотелось. Всех преследовали социальные аналоги теорий мерзкого старикашки Гейзенберга.

Зажужжал коммуникатор. Макленнон ответил.

— Мыш, — крикнул он мгновение спустя, — к нам на несколько дней прилетает Юпп! — Он вернулся на террасу. В небе яркой точкой пронесся корабль, опускаясь к светящимся башням города, парившим над темным лесом, словно волшебные шпили. Представив, будто это падающая звезда, он загадал желание. — Сыграем партию, пока ждем?

— Давай, — усмехнулся Мыш.

— Хватит ухмыляться. На этот раз я тебя разгромлю, приятель.

И он его разгромил. Наконец-то.