Теневая Черта. Звездные ловцы. Звездный Рубеж

— Фон Драхау. Рифмуется с Макао.

— Макао? Где это, черт побери?

— В Китае. Там, где выращивают польских свиней, — улыбнулся Нидермейер.

Мареску остановился, озадаченно прищурившись. Прошло несколько секунд, прежде чем сработала интуиция, благодаря которой он считался лучшим в Конфедерации программистом тестовых систем.

— Игра в ассоциации? Мы ведь уже много лет в нее не играли? Китай. Польские свиньи. Китайско-польские кабанчики… Не об этом ли говорили на днях в какой-то сельскохозяйственной передаче? Будто заново хотят вывести вымершую породу?

— Понятия не имею.

— Ладно, Пауль. Со мной уже все в порядке. Расслабься. Расскажи лучше про героя-наемника.

Нидермейер отказался принять вызов:

— Мне мало что известно. Просто я кое-что слышал в службе безопасности. Они с ног сбились, готовясь к его прибытию. Похоже, известие застигло их врасплох. Ну вот, пришли. Что будешь пить?

Они сошли с эскалатора в помещении, где царил полумрак, света хватало лишь для того, чтобы не натыкаться на мебель.

Бар спроектировали так, что создавалось впечатление, будто он выходит на поверхность Хеля. Его защитный купол невозможно было различить — рассеянный свет почти не отражался от стеклостали. Сам купол выступал из склона горы, нависая над мрачными утесами и пугающими ущельями. В небе сиял многомиллиардной россыпью драгоценных камней Млечный Путь.

— Замечал, что тут кажется холоднее? — спросил Мареску в сотый раз за время их знакомства, глядя на бедно освещенную поверхность мертвой планеты. За одним утесом висело непостоянное солнце-цефеида, окрашивая его в золотистый цвет. В минуты угасания оно почти не выделялось на фоне более ярких соседних звезд. — Выбирай сам, Пауль. Мне сегодня все равно. Но побольше.

Нидермейер взял из-за стойки бренди и бокалы.

— Похоже, Фрэнсис ушел на празднество, что устроила безопасность, — сказал он.

Бар обычно обслуживал космопехотинец с непроизносимым именем со Старой Земли, которое исследовательский персонал сократил до Фрэнсиса Бэкона. Большую часть времени службе безопасности нечем было заняться, так что они тратили свободное время на то, чтобы сделать жизнь на станции более терпимой для всех.

На Хель попадали с билетом в один конец. Лишь директор исследовательской группы и начальник службы безопасности когда-либо покидали планету. Система межзвездной связи была недоступна по соображениям секретности. Персонал станции пребывал в полной изоляции.

— Бренди? — удивленно спросил Мареску.

Пауль обычно предпочитал виски.

— Лучшее со Старой Земли, Ион. С ним здешняя жизнь кажется почти сносной.

Мареску одним глотком осушил полбокала.

— Им стоило бы нас отпустить, Пауль. Мы сделали чертовы бомбы. А теперь возимся со всякой ерундой.

— Вот только они никогда этого не сделают. Секретность. Пока нас тут держат, утечек можно не опасаться.

— Пауль, как она могла?..

— Ты же знал, что она…

— Когда с ней связался? Знаю. И постоянно себе это твержу. Но от этого мне нисколько не легче, Пауль.

— Что мне тебе сказать?

Мареску уставился в пустой бокал.

— Ион… Может, тебе стоило бы перестать забавляться архаикой. Постарайся вернуться к реальности.

— Реальность — та еще дрянь, Пауль. Не знал? В ней нет ничего человеческого. Может, ты смеешься надо мной из-за этого костюма, но для меня это символ, Пауль. Символ времен, когда у людей были настоящие чувства. Когда им было не все равно.

— У меня есть чувства, Ион. И мне не все равно, что с тобой происходит. Ты мой друг.

— Нет. На самом деле тебе все равно. Настоящие чувства тебе мешают.

Нидермейер яростно уставился на него. Дружба с Ионом порой требовала немалых усилий. Мареску не собирался извиняться. Пауль унес свой бренди к краю купола и сел, глядя на едва различимую поверхность Хеля. На него смотрело тусклое отражение, в змеиных глазах которого читался насущный вопрос.

Следовало ли доложить о Мареску? Не зашел ли тот чересчур далеко?

Никому не хотелось сдавать друга. Психологи могли навсегда отправить его под замок. Их зоопарк порожденных Хелем ментальных отклонений давно превратился в быстрорастущее предприятие.

Проект был слишком важен, чтобы рисковать им из-за психически неуравновешенных.

Однако производственная команда не могла обойтись без Иона. Никто, кроме него, не разбирался столь же уверенно в тестовых системах. Лучше было оставить все как есть, надеясь, что он все же придет в себя. История с Меланией могла даже сыграть всем на руку, зашвырнув его обратно в реальный мир.

Повернувшись, Пауль взглянул на усталого худого коротышку, на лице которого отпечатались тысячелетия, а в маленьких черных глазках отражались миллионы пережитых мучений. Верное ли решение он принял? Во взгляде Иона отсвечивало зарождающееся безумие.

Внезапно вселенная содрогнулась, или нечто сотрясло ее до самого основания.

Снежный ландшафт окрасился кроваво-красным сиянием, которое быстро угасло.

Лицо Мареску стало пепельным. Пошатываясь, он шагнул к поверхности купола и коснулся ее дрожащими пальцами:

— Пауль… Еще бы немного — и все. Могла случиться дестабилизация тестового реактора. Нас зашвырнуло бы в соседнюю вселенную.