Теневая Черта. Звездные ловцы. Звездный Рубеж

«Примерно так же разговаривал со мной в детстве Лягуш», — подумала она. На Солнечной стороне имелось нечто, делавшее старателей более нежными и чуткими. Все считали Лягуша неприветливым старым ворчуном — может, даже сам Лягуш так считал, — но те, кто так говорил, на самом деле его не знали.

Жизнь старателей никого особо не интересовала — слишком короткой она зачастую оказывалась. Сближаться с врагами демона-солнца не имело особого смысла. Те, кто, подобно этому человеку и Лягушу, успел постареть, совершая рейсы к Громовым горам и Теневой Черте, были редкостью. Люди не выдерживали долго жесткую дисциплину и постоянное внимание, требовавшиеся для выживания за Краем Мира. Лягуш в конце концов едва не погиб, но ему повезло. Его вытащили — чтобы убить. Возможно, этот человек тоже потерпел неудачу и ему тоже повезло.

Мойра начала злиться. Убийство Лягуша так и не расследовали. Да, тех людей отправили в изгнание, но убийцу не поймали. Она намеревалась сделать это сама. Меньше чем через год она станет совершеннолетней. И тогда наследство Лягуша, а также выручка от продажи его краулера после того, как Блейк вычтет затраты на ремонт, позволят ей купить билет за пределы планеты и разыскать Огаста Плейнфилда.

Навязчивая идея преследовала ее с тех пор, как она заглянула в дверь больничной палаты и поняла, что сделал Плейнфилд. Практические аспекты ее не пугали. Она была еще достаточно юна и верила в магию и справедливость.

Ее план обернулся мятежом против философии Лягуша. Сколь бы мрачен и ворчлив тот ни был, вряд ли он хотел, чтобы месть стала единственной целью ее жизни.

— Ну вот, пришли. Самый верх башни. Обязательно попросите его показать вам смотровую площадку. Мало кому представляется такая возможность. А вид оттуда того стоит.

Сопровождающий провел ее в вестибюль, вполне соответствовавший представлениям Мойры о штаб-квартире Блейка. Здесь воняло роскошью. До чего же расточительное использование пространства!

В городах под куполами, подобных Крайгороду, каждый кубический сантиметр служил некоей важной цели. Даже открытые пространства являлись частью единого замысла, давая возможность отдохнуть от тесноты жилых помещений.

Здесь же единственная функция пространства заключалась в том, чтобы провозглашать богатство и могущество его обитателя.

— Полагаю, он у себя в кабинете, — сказал спутник Мойры. — Прошу за мной.

— Тут столько места…

— У большого человека — большие задачи. И ему нужен простор, чтобы с ними справляться.

— Спасибо. Гм… не знаю, как вас зовут.

— Не важно. Зачем вам?

— Наверное, затем, что вы были со мной любезны. И это важно. Мне хотелось бы знать, кто был ко мне добр, чтобы потом с теплом о нем вспоминать.

Сформулировать лучше она не сумела.

— В таком случае — Альбин Корандо.

— Странно.

— Для Черномира — возможно. Мои родители прилетели сюда после войны.

— Нет, не в том дело. Лягуш иногда про вас говорил. Я как раз вчера пыталась вспомнить ваше имя.

— Могу поспорить, он немало обо мне рассказывал, — негромко рассмеялся Корандо. Взгляд его стал отстраненным, а потом вдруг помрачнел. — Да… рассказывал. Пришли. И еще, госпожа…

— Да?

— Не пугайтесь. Он всего лишь человек. И к тому же не такой уж плохой. То, что о нем говорят, — почти все неправда.

— Ладно.

И все же, когда они остановились перед дверью, за которой ждал всемогущий, ее бросило в дрожь.

Корандо толкнул дверь:

— К вам госпожа Эйт, сэр.

Мойра робко последовала за ним.

Хозяин кабинета развернулся в кресле ей навстречу. Он оказался вовсе не клыкастым циклопом, которого она ожидала увидеть. Не был он и стар — на вид лет тридцати пяти, может, моложе. Несмотря на худощавую фигуру, в нем чувствовалась сдержанная сила профессионального бойца. Он широко и ослепительно улыбнулся, показав идеальные зубы. Несколько мгновений Мойра не замечала ничего другого.

— Прошу прощения, что не встаю. — Он протянул руку, показывая другой на ноги, заканчивавшиеся культями на месте коленей. — Несчастный случай на станции у Теневой Черты несколько лет назад. У меня не было времени отрастить новые.

— Ох, простите…

— За что? Я сам это заслужил. Не стоило лезть под оторвавшийся прицеп, — в конце концов, у меня есть люди, которым за это платят. Альбин, принеси девушке выпить. Смешать вам коктейль, Мойра? Нет, пожалуй, не стоит. Ни к чему давать повод для слухов, будто я спаиваю юных девиц. Кофе устроит?

Она кивнула, и Корандо вышел.

— Что ж, садитесь. Что вас так смущает?

— Гм… — Мойра покраснела, поняв, что не сводит с него взгляда. — Я думала, вы старый.

Блейк рассмеялся приятным, по-женски мелодичным смехом. Мойра пожалела, что не взяла его протянутую руку, не узнала, теплая ли она. Та же самая рука показала на висевшие на дальней стене написанные маслом портреты.

— Вот они — настоящие старики. Мой отец. Его отец. И старый пират, с которого все началось. Обадия Блейк.

Три темных жестких лица смотрели на нее традиционным для старинной портретной живописи взглядом, в котором чувствовался зловещий расчет или коварная алчность. Будто каждый размышлял, не продать ли художника в рабство.