Тени Альвиона

– Лилла тогда взяла с меня слово, что я буду жить, а потом… ушла сама. – На его лице заиграли желваки. Помолчав, он шумно выдохнул и сказал: – Осенью на Квартал частенько опускается туман – такой густой, что ничего не видать. В последний год вся моя жизнь была в таком тумане. И когда я уже забыл, что бывает по-другому, появилась Кьяра. – На этот раз он произнес ее имя не как обычно – с издевкой, а с грустью. – Такая яркая посреди окружающего меня тумана… Я наивно понадеялся, что Предки наконец снизошли до меня. Как же! – фыркнул он.

Я осторожно спросила:

– А как ты понял, что она… она не?..

Ферн вздрогнул, будто забыл о моем присутствии, а потом усмехнулся:

– Я поцеловал ее, а она влепила мне затрещину и велела держаться подальше.

Мысль о том, что он первым поцеловал Кьяру, была мне неприятна, однако я продолжила разговор:

– Но ты всё равно решил с ними остаться?

Ферн впился в меня колким взглядом.

– Этот вопрос показывает, как плохо ты меня знаешь. Я напросился к ним после поцелуя.

Я растерянно посмотрела на него, а он криво улыбнулся в ответ.

– Представляешь, что я почувствовал, когда услышал, что девушка, которая вырвала меня из этой тоски, выбрала Нейта – снова? Разве это не смешно? Как же я разозлился! Я решил, что на этот раз не сдамся, потому-то и набился к ним. Но знаешь, что самое чудесное во всей этой истории? Кьяра не нужна Нейту, а она этого в упор не видит. – Ферн сжал кулаки со сбитыми костяшками, а затем медленно разжал и, глядя на ладони, покачал головой. – Я знал, что у Предков тухлое чувство юмора, но в последнее время они себя просто превзошли…

От такого замечания о Предках у меня приоткрылся рот. Словно почувствовав мое ошеломление, Ферн хмыкнул.

– А что, разве нет? Сначала Лилла, потом Кьяра, а теперь ты.

– Что – я? – Во рту у меня резко пересохло.

Ферн ответил не сразу.

– Когда мы вас нашли на второй день и я увидел тебя… Мне будто дали под дых. Я только-только отпустил Лиллу, и тут ты… Да еще присказка ее дурацкая вспомнилась… Я просто из себя вышел.

Я вспомнила, с каким вызовом Ферн тогда смотрел на меня, и спросила:

– Что за присказка?

Он отвел глаза и с издевкой проговорил:

– «Никто не может устоять против рыженьких».

Смутившись, я не нашлась что сказать, а Ферн продолжил:

– Но Предкам и этого показалось мало. Выяснилось, что вы с Кьярой – сестры… Сестры!.. Да они просто издеваются!..

Отсмеявшись, он выдохнул и поник, будто силы оставили его, и даже не пошевелился, когда я подвинула миску и опустилась на скамейку. Намочив платок, я попросила:

– Повернись, пожалуйста.

Он нехотя повернул ко мне лицо и, закрыв глаза, позволил вытереть кровь. Когда же я взяла его за руку, чтобы промыть ссадины на костяшках, он вдруг сказал:

– Я знал, что у нас с тобой ничего не выйдет. – Я вздрогнула, но не выпустила его руку. – Знал и всё же не смог устоять. А потом убедил себя, что это возможно. Сам себе подарил надежду.

Мое сердце пропустило удар, но я постаралась не показывать своего смятения и, взяв Ферна за другую руку, продолжила заниматься ранками. Он тихо проговорил:

– Во мне слишком много тьмы. И в Кьяре тоже. Может, поэтому меня к ней тянет… Но ты другая – в тебе больше света. А тьма будет всегда стремиться поглотить свет. Даже сейчас, – рука Ферна напряглась, и я замерла, – после всего, что произошло, я хочу тебя удержать…

Не отрывая взгляда от ссадин, я ответила:

– У тебя не получится.

Моего лица коснулось теплое дыхание, когда он спросил:

– Ты уверена?

Сердце заколотилось как бешеное, и я заставила себя вспомнить Кинна – его глаза, наполненные ответным желанием, его губы под моими пальцами, его слова «Я запутался» и отчаяние, звучащее в его голосе. И я твердо произнесла:

– Уверена.

Меня и правда тянуло к Ферну – я не могла этого отрицать, но это чувство не могло сравниться с тем, что я испытывала к Кинну.

Ферн выдернул свою руку так резко, что миска, стоящая между нами, едва не опрокинулась.

– Сеанс благотворительности окончен. Тебе пора.

Проглотив обиду, я встала и забрала миску, а потом, поколебавшись, сказала:

– Поговори с Нейтом. Он… скучает по тебе.

Ферн громко фыркнул.

– Скучает? Да он уже девять лет видит мою рожу почти каждый день.

– Ты ведь знаешь, о чем я. Он скучает по своему другу.

Глаза Ферна зло вспыхнули.

– Вира, я уже однажды тебя предупредил, чтобы ты держалась от меня подальше. Ты не прислушалась. Больше предупреждать не буду. Уходи!

Я дошла до двери, но, не выдержав, обернулась. Ферн сидел в нарочито расслабленной позе – положив руки на спинку скамейки, – но я заметила, как напряженно впились его пальцы в деревянную поверхность.

В горле образовался комок.

Во мне слишком много тьмы.

Неправда.

– Я вижу твой свет.

Не уверена, что Ферн меня услышал, но мне показалось, что его пальцы дрогнули.

Вернув миску на место и оставив там же мокрый носовой платок, я вышла из дома и окунулась в знойный полдень. После всего пережитого я очень устала и обратно шла медленно, чувствуя себя больной.