Тени Богов. Искупление

— Смертным сном, — отрезала Амма. — Никто не может сказать точно. Нет этой ясности. Что касается того, откуда они знают… Несколько дней назад я почувствовала потерю одним из вестников тела. Где-то недалеко от Фриги. Для меня это было как вспышка, которая выхватывает из темноты то, что скрыто. Я разглядела троих детей вестников, хотя один был бледен, наверное, не из первого поколения. Но один из оставшихся двух — Эф. Значит, его могла увидеть не только я.

— И что будет дальше? — принялся вглядываться в ельник Ло Фенг.

— Ничего, — пожала плечами Амма. — Если выпутаемся, то отправим с оказией Фаре и Эфа в безопасное место, как и обещано Оркану, а сами… будем отбиваться от убийц. Пока не погибнем или пока не перебьем их.

— А если не выпутаемся? — выдохнула Рит.

— Ничто не поможет, — понизила голос Амма. — Даже твое умение, Ло Фенг.

— Значит мы сберегаем Эфа, чтобы он или кто-то вроде него когда-нибудь уничтожил таких как ты? — спросила Рит. — Или даже тебя?

— Нет, — ответила Амма. — Только потому, что я обещала Оркану. Послушай, девка. Я понимаю, что в тебе кровь энсов, что ты одарена судьбою сверх меры, да и характер у тебя сродни моему, но не топорщи крылышки.

— Не поняла тебя, — призналась Рит.

— Под утро будет нелегко, — прошептала Амма. — Если тебе захочется упасть, падай. Не выделяйся. Я знаю, что ты можешь устоять, но не нужно этого. Нужно, чтобы ты лежала, как все. Ясно? Мы справимся без тебя.

— Мы? — не поняла Рит.

— Я и Ло Фенг, — объяснила Амма. — Было бы лучше, чтобы и он упал. Но он не упадет. Я знаю. И не забывай, за тобой следят, даже когда ты отходишь до ветру.

Беда накатила под утро, когда умолк отдаленный волчий вой, и небо над озером посветлело, и начало казаться, что уже не будет ни беды, ни нападения, ничего. Словно мороз лизнул кожу каждого из отряда, каждого заставил подняться, разминая руки и ноги, кроме Эфа, который лежал стянутый веревками с заткнутым ртом под дорожными мешками. А потом спутники Ло Фенга начали падать. В затылке у Рит заломило, колени ослабли, руки налились свинцом, и она, помня наставление Аммы, повалилась на бок, хотя могла еще стоять. Упала, стараясь остаться лицом к мосту.

На берегу появилась женщина. Она походила на Амму, но волосы ее были черны, а лицо казалось чрезмерно худым из-за запавших щек. В руке у нее был посох, даже не посох, а как будто обычная, подобранная на земле коряга. Но вместе с тем одежда ее, несмотря на простоту, казалась дорогой.

— Твоя рука по-прежнему тверда, Амма, — произнесла незнакомка на храмовом языке, но, разглядев рядом с собеседницей Ло Фенга, тут же перешла на фризский. — Да и воин рядом с тобой неплох. К тому же стоек, впрочем, с эйконцами это случается. Пусть понимает то, что я говорю. Что скажешь? Меч вернулся к своей хозяйке? Значит, этот эйконец обидчик Атрааха?

— Что тебе нужно, Адна? — спросила Амма. — Не возвращайся к тому разговору, я отказала тебе.

— И даже бросила свое убежище, — изобразила улыбку Адна, отчего стала еще страшнее. — Ты не скроешься от меня, Амма. Даже если спрячешься в Опакуме, долго там не просидишь.

— Жатва не бесконечна, — прошептала Амма.

— Зачем последней жатве быть бесконечной? — удивилась Адна. — Но я не этим пришла сюда. То, о чем мы говорили, словно семя. Ему нужно время прорости. А здесь я за другим семенем. Я должна очистить цветник от сорных побегов. Выполоть непотребство, плод преступной похоти, результат осквернения духа, осененного богами. Ты послужишь мне в этой мелочи? Как раньше. Не сопротивляйся, ты же знаешь, что это бесполезно.

— Я больше не слуга тебе, Адна, — ответила Амма. — Остановись, ты безумна.

— Безумна ты, Амма, — улыбнулась Адна. — Или ты забыла прорицание? Твое собственное прорицание. Дети вестников сметут своих родителей.

— У меня нет и никогда не было детей, — ответила Амма.

— Каждый ребенок умбра — ребенок всех нас, — рассмеялась Адна. — Я могу убить тебя, Амма. По-настоящему.

— Я умру другой смертью, — ответила Амма.

— Да, — кивнула Адна. — И скоро. Не ты одна владеешь даром прорицания.

— Кому же он еще улыбнулся? — спросила Амма.

— Богам, — ответила Адна. — Богам, которые уже просыпаются. И они будут очень недовольны тобой. Но я могла бы попросить за тебя. Тем более, что нас многое связывает. Отдай мне его. И не смотри на эйконца, он достаточно силен, чтобы не упасть при виде жнеца и даже попытаться сразиться с ним, уповая на удачу, которая не повторится. Но он не двинется с места. А убивать его я не буду, у Атрааха к нему свои счеты. И ты не двинешься с места. Ты выбрала плохое место, Амма. Я стою на менгире, значит, владею тобой. Почти как раньше. Кстати, а ты умна, не стала проводить обряд. Поняла, что мне доложат.

— Что будет, если я не отдам его, — спросила Амма. — Ответь, но ответь так, чтобы слышали все.