Тени Былого

— Почему нет, заодно и другую твою просьбу выполню, — покладисто согласился Илья. — Видишь вон ту девушку? Да нет, другую. Вон, курносенькую, у которой на груди приколота изумрудная брошь в виде виноградной грозди? Ну да, ее. Это и есть именинница, Лизанька Рославлева-Заречная. Кстати, эту брошь ей сегодня утром подарил ее папенька, в честь пятнадцатилетия. Подарок недешевый, но и повод веский. По меркам времени, в котором мы сейчас находимся, пятнадцатилетие — это тот возраст, с которого молодые люди считаются взрослыми, причем настолько, что могут принимать самостоятельные решения и даже вступать в брак. Кстати, через год именинница и выйдет замуж, ее мужем станет во-о-он тот юноша. Он сын помещика, живущего по соседству. Хорошая получится пара, они проживут душа в душу много лет, и детей нарожают немало.

— Искренне за них рад. — Коля шмыгнул носом. — Но ясности сказанное не добавило.

— Это потому, что я не упомянул одну вроде бы незначительную, но определяющую деталь, — пояснил ведьмак. — Ее будущего мужа зовут Петр Муромский, и она, согласно традициям, сама в замужестве станет Муромской.

Коля внимательно глянул на девушку, которая кружилась в танце со статным офицером, после на молодого Муромского, который понуро стоял у стены, а затем на своего собеседника.

Глава семнадцатая «Силикаты»

— А тебя, стало быть, зовут Илья Станиславович, — уточнил он. — И фамилия твоя…

— Муромский, — охотно закончил за него фразу ведьмак. — Молодец, догадался. Это моя прабабка. И это мой дом, по праву рождения.

— Сдается мне, ты кое о чем умолчал, — с сомнением протянул оперативник. — Если бы все по праву рождения могли такие штуки со временем устраивать, то мы бы замотались подобные средневековые клубные вечеринки прикрывать. И потом — люди вокруг не призраки, они как живые, и ты имеешь власть над ними всеми, а не только над родней. Тут что-то еще есть.

— Смышленые ребята работают в отделе, я погляжу, — весело хлопнул его по плечу Илья. — Видать, специально вас таких отбирают. Та красотка, которая меня тогда в Белоруссии стреножила, тоже не промах была, такое заклинание на крови сварганила, что я и ахнуть не успел. Знал бы, что в вашей организации сотрудники на подобное способны, убил бы ее по-другому, издалека.

— Мы такие. — Коля не знал, о ком именно из его былых коллег идет речь, но корпоративная гордость сразу же дала о себе знать. — Потому не чудил бы ты сейчас, и, может, все еще обойдется.

— Экого петуха дал! — поморщился ведьмак. — Хорошо же пел — и на тебе. Ладно, пора заканчивать с рассказами и переходить к делу. Но раз обещал… Глянь на вон ту даму в розовом. Верно, ту, что сейчас вино пьет. Это тоже моя родня, прапрабабка, мама Лизаньки. И именно сегодня, ровно в полдень, она в своей комнате совершила кое-какой ритуал, из числа тех, которые могут здорово аукнуться в будущем. Дело в том, что у Лизаньки нелады со здоровьем, у нее то, что позднее назовут сердечной недостаточностью, и по всему выходило, что жизни ей оставалось всего ничего. Уровень медицины тогда был невысок, но и его хватило для диагноза. А вот для лечения — нет. И тогда ее мама сделала то, от чего всю жизнь шарахалась как черт от ладана. Материнская любовь — страшная сила. Н-да. И вот результат — Лизанька жива, здорова и танцует без остановки, хотя еще вчера со второго на первый этаж еле спускалась.

— Это что же за ритуал такой? — удивился Коля. — С подобными последствиями?

— Ритуал обычный, ничего особенного. — Илья закинул ногу на ногу. — Лизаньке здоровье, мама лишилась посмертия, все как всегда. Вот только замешан на крови. Тоже, казалось бы, пустячное дело, каждый второй подобный обряд из числа темных наличие данного ингредиента предполагает. Но вот только кровь у женской половины Рославлевых-Заречных не такая, как у остальных. Знаешь, в каждом старом роду есть некие истории, которые даже члены семьи друг другу на ушко передают, а за пределы дома вовсе не выпускают. Вот как раз про маму Лизаньки нечто подобное и рассказывали. Дескать, родилась она аккурат через девять месяцев после того, как ко двору Екатерины Алексеевны, той, которая еще при жизни Великой стала, пожаловал некий знатный итальянец, очень хорошо разбиравшийся в тайнах мироздания и способный творить такое, что обычному человеку не под силу. Екатерина Вторая всегда во всем любила быть первой и знать больше, чем кто-либо другой в ее государстве, потому сразу после того, как взгромоздилась на российский престол, завела некое подобие «эскадрона», некогда существовавшего при дворе ее царственной тезки, Екатерины Медичи. Вот так молоденькая Наталия Заречная, мелкопоместная дворянка без состояния и перспектив на будущее, и оказалась в постели Джузеппе Бальзамо.

— Фига себе, — только и смог сказать Нифонтов. — Это тот, который Калиостро?