Тени чёрного пламени

От рассуждений отвлек близкий и довольно отчетливый хруст в кустах. Некто шел прямо на меня, шумел, будто нарочно хотел быть услышанным. Звери и люди ведут себя в Зоне почти одинаково. Это означает подлость и коварство вне зависимости от количества пар рук, ног или наличия клыков. Тот, кто ломился сквозь колючий кустарник, знал, что я здесь, и просто обозначал свое присутствие, а может быть, и отвлекал внимание от настоящего охотника, бесшумно заходящего с другой стороны. Прикордонье – открытая местность, здешняя растительность и холмы не помогут в скрытном перемещении. Поэтому глупых вопросов типа «Как меня выследили?», само собой, не было. Раз срисовали, нужно воевать.

– Эй, Ступающий, только вот палить по мне не надо!

Низкий пропитой голос, в котором иногда проскакивали высокие нотки, я узнал без напряжения. Причем это был именно тот, на кого я подумал, подстава была исключена, прежде всего из-за запаха.

– Тихон, опять наши дороги сошлись!

– Это не я, Ступающий. Нужда гонит опять срываться с насиженных мест и брести в это проклятое место, где каждый сопляк норовит продырявить безобидного путешественника!

Издав очередную порцию трескучих звуков, из кустов появился Подорожник, откликавшийся на человеческое имя Тихон. За все прошедшее после нашей последней встречи время Тихон ни капли не изменился. Его сгорбленную невысокую фигуру по-прежнему покрывал рыжий от грязи и непогоды брезентовый дождевик, за плечами висел неизменно тощий вещмешок, практически сливавшийся цветом с плащом. Только коричневые вытертые кожаные ремешки застежек верхнего клапана и боковых карманов выделялись на общем фоне как совершенно посторонние, не принадлежащие этому предмету. Лицо моего давнего знакомого тоже мало изменилось, может быть, только мешки под глазами стали больше, а красная толстая шея в вырезе плаща стала толще и приобрела совсем уж багровый оттенок. Потеребив мясистый сизый нос и пригладив остатки волос на плешивой круглой голове, Подорожник протянул мне свою обычную руку:

– Ну, будь здрав, что ли. Со свиданьицем, Ступающий.

Я без колебаний пожал крепкую узловатую ладонь, более всего напоминавшую ковш экскаватора. Тихон крепко сжал мою руку в ответ и быстро выпустил, спрятав руку за спину. Нужно сказать, что две обычных руки Подорожники используют, только чтобы брать пищу, поэтому сам факт рукопожатия мог считаться у них жестом высшего доверия к человеку.

Зыркнув на меня зелеными, с вертикальным зрачком глазами из-под опухших век, Тихон продолжил:

– Время к ужину, я тут недалеко костерок развел. Ночь будет холодная, но дождь сегодня нас минует. Пошли посидим и поедим горячего, а?

Я молча согласно кивнул. Вдруг снова подумалось, что наша встреча, как всегда, не случайна. Подорожники ушли вглубь Зоны, как только там стало относительно безлюдно. Они вечные бродяги, обожают рыться в мусоре и ютиться вдали от любого жилья. Так близко к человеческому жилью его могли заставить выйти только крайние обстоятельства… или чей-то приказ. Тихон и его соплеменники – слуги Вероятности, они ходят между мирами, выживая там, где другие, гораздо более грозные воины умирают в промышленных масштабах.

Мы молча, не говоря больше ни о чем, пересекли край поля, заросшего росистой желто-серой травой. Но в отличие от той, что растет в пустошах кочующих земель, эта имела знакомый и такой родной запах мокрой соломы и сырой земли. Я шел следом за Тихоном и украдкой с жадностью втягивал этот живой аромат настоящей реальности. После высохших мумий, изуродованных катаклизмом территорий «белого шума», это был своего рода опьяняющий допинг. И еще к этому одуряюще родному запаху примешался аромат костровых углей и съестного варева. Еще немного пройдя в направлении рощи, мы оказались в небольшой прогалине, окруженной четырьмя могучими тополями. Тут, в самодельном очаге, собранном из обломков кирпичей, горел огонь. На камнях сверху стоял закопченный пятилитровый котел, черные брюхо и бока которого лизали рыжие языки огня. Под сдвинутой вбок крышкой кипел наваристый кулеш. В золотистом пшене плавали коричневые кусочки сала с лоскутами синего лука, а также крупные куски моркови и разварившегося картофеля. Рядом, в алюминиевом и таком же чумазом чайнике, судя по запаху, доходил только что поспевший чай. Сглотнув невольно набежавшую слюну, я прошел к костру, а Тихон уселся напротив, выжидательно глядя на меня. Вспомнив о традиции, я вынул из бокового подсумка два автоматных магазина и протянул их Тихону:

– Дорога была длинной, больше ничего дать не могу. Возьми и не серчай, друг.

Тихон серьезно кивнул, ткань плаща на его груди зашевелилась. Подорожник высвободил из складок одежды третью, костяную руку и протянул ее прямо над котлом, где было жарче всего. Я вложил в желтую узкую ладонь свой подарок, который тут же исчез с поразительной быстротой. Это было уже не в первый раз, но все еще оставляло тревожные ощущения. Как только складки плаща снова улеглись, Подорожник сбросил рюкзак на землю и приглашающим жестом обычной руки с короткими волосатыми пальцами указал на котел: