Тени чёрного пламени

– Те, с кем ты встречался, были союзниками Ткачей. Легенда гласит, что именно они развязали войну. Нашли способ изменять ткань Вероятности и обучили этому способу Ткачей. Но сами всегда оставались в тени, никто из воюющих рас никогда не видел их, не говорил с ними. Только вожди Ткачей общались с Вейт, да и то немногие.

Дрожащей от переживаемого напряжения рукой Тихон достал новую, непочатую бутыль перцовки и, с хрустом свинтив фабричную пробку, сделал один долгий глоток из горла, забыв даже из вежливости предложить мне.

Допинг подействовал, лицо Подорожника вновь приобрело сизовато-кирпичный оттенок, голос стал звучать увереннее:

– Ткачи стали теснить противника, это было не трудно. Они действовали сплоченно, как один. А среди племен, им противостоявших, не было согласия, каждый мир воевал сам за себя. Лишь Изменяющие да еще одна сильная и древняя раса, Райн, достойно сопротивлялись захватчикам.

– А как же Обелиск?

– Они не воюют ни с кем. Разумных камней слишком мало, для войны они стары, ибо не видят в ней смысла. Бежать – вот все, на что они способны.

– Ты упомянул вторую расу. Кто они?

И снова лукавая улыбка прогнала страх и напряжение с лица рассказчика. Тихон пожал плечами и ого рошил:

– Кому, как не тебе, Ступающий, лучше всех знать об этом? Одного ты спас в разрушенном поселке, а другого… другую чуть было не пристрелил совсем недавно!

И тут удивляться пришлось уже мне. Лежавшая рядом догадка, словно холодный душ, окатила с ног до головы, но лишь на короткий миг. Ярость, дремавшая все это время, снова дала о себе знать.

С трудом сдерживаясь, я проговорил сквозь зубы:

– Украсть голос и… Черт! Что они еще сделали, обокрав мертвую девушку?!

Не знаю, куда делась вся выдержка и хладнокровие, меня словно бы подбросило, и, перемахнув через очаг, я уже с ножом в руке держал другой Подорожника за горло, блокировав локтем его третью костяную руку. Острие вороненого клинка смотрело точно в глаз иномирянина. Тихон пытался вырваться, и что-то в его взгляде заставило меня отступить, отбросив Подорожника от себя, разорвав дистанцию. Но тот не сделал попытки подняться, а лишь с непонятным выражением смотрел на меня.

И только когда он заговорил, стало ясно, что это было сочувствие:

– Прости, Ступающий.

– Бог простит.

Ярость ушла так же быстро, как и возникла. Поднявшись из глубин подсознания, она снова взбаламутила осадок горечи утраты, воскресив былые сожаления и неудовлетворенное чувство мести. Но Тихон не виноват, иномиряне не понимают нас, а мы не до конца понимаем их, отсюда все проблемы. Снова обойдя очаг и сев на свое место, я взял несколько толстых сучьев валежника, лежавших рядом, и, поворошив уголья почти прогоревшего костра, сунул их подальше в огонь, который радостно вспыхнул, принимая новую пищу. Тихон тоже сел напротив, с опаской поглядывая в мою сторону.

Не поднимая глаз от разгорающегося пламени, я сказал:

– Если они так хотели завоевать мое доверие, то ошиблись. Даша мертва, кадавр, пускай даже и очень похожий, это уже не она. Если хотят разговора, пусть уберут эту… это… Иначе я убью эту тварь, а потом отыщу способ найти и тех, кто ее послал сюда. Образ близкого мне человека – это святое… не троньте его.

Подорожник все еще смотрел на меня испуганным взглядом, стараясь держаться на безопасном расстоянии. Не спуская с меня настороженного взгляда и потирая шею, он с раздражением пробурчал:

– Ты сильно изменился, Ступающий. Кидаться с ножом на друзей – это неверный подход.

– Мы никогда не были друзьями, Тихон. В прошлый раз ты меня крепко подставил. Если помнишь.

Реплика попала в цель, Подорожник опустил голову, я успел заметить, как лицо его побледнело, желваки на скулах вздулись. Но, быстро совладав со смущением, он тем же глухим тоном сказал, цедя каждое слово сквозь стиснутые зубы:

– Не у всех есть столько мужества, чтобы всегда поступать правильно, Ступающий. Если ты слаб, тогда обстоятельства ведут тебя, если силен – можно самому эти обстоятельства создавать.

Слова вечного бродяги подействовали на меня, словно ушат холодной воды. Легко говорить о выборе тем, кто живет, неся посильный крест, выбрав спокойствие. Им есть что терять, а мне уже нет.

Снова поднявшись, я сказал, стараясь не пугать и так подобравшегося иномирянина:

– Прости, ты тут действительно не при делах. Но с теми, кто вынудил тебя прийти сюда, я говорить не стану. Для разговора они выбрали не тот язык, пускай даже неумышленно.

Если я хотел удивить собеседника, то это получилось. Видимо, нечасто кто-то брал на себя труд обращать внимание на посланца и его чувства.

Подорожник слегка качнул головой, будто бы соглашаясь с какими-то своими мыслями, и ответил уже своим обычным тоном:

– Они не хотели тебя оскорбить, Ступающий. Это традиция – брать облик и воспоминания уже умерших, чтобы не оскорблять двуличием живых. Не уверен, что знаю точно, однако Райн не манипулируют союзниками.

– Тогда как они скопировали… все о ней?