Тени и зеркала (СИ)

Алисия горячо заспорила — как всегда, косноязычно, глотая концы слов. Молодая незнакомка — она была чуть полновата, с грустными карими глазами — молча и удивлённо посматривала то на одного, то на другого участника семейной сцены, определённо не совсем понимая, что происходит. Альен следил за ней, чтобы отвлечься от слов отца.

Ничего не изменилось, он был прав. Стоило ли заворачивать сюда со своего пути, чтобы убедиться в этом?… Печаль усилилась, но теперь к ней примешался гнев.

— Я тоже счастлив видеть Вас, отец, — процедил он, склоняясь в издевательском поклоне. — Всегда приятно вернуться к очагу. Я просто, знаете ли, проходил мимо и решил заглянуть, проверить, не разорили ли альсунгцы наши родовые богатства. И узнать, разумеется, как Ваше здоровье, как мои бесценные братья… Не взята ли ещё, в конце концов, Академия, — он намеренно выстраивал холодные кудрявые фразы, с наслаждением наблюдая, как подрагивают ноздри отца и как хмурится Горо. — Какое-то время меня не было в Ти'арге, так что я совсем не осведомлён о местных делах, а в окрестностях, судя по слухам, неспокойно. А этот «предатель-гном», как Вы изволили выразиться, — мой друг Бадвагур…

— Вон, — выплюнул лорд Тоури, качнувшись к выходу всей искривлённой фигурой. Темноглазая женщина поспешно поддержала его.

— Что? — переспросил Альен.

— Я сказал, вон!! — закричал — почти взревел — старик, и крик прокатился, как лавина в горах, по мрачным каменным сводам. Альен вздрогнул. — Вон! Вон! Пошёл вон, предатель, выродок! Ты не сын мне!..

Он трясся и брызгал слюной, глаза дивной синевы почти вылезли из орбит; незнакомая женщина лепетала что-то успокаивающее, мальчик-слуга бежал от дверей с бокалом воды… Горо обнимал разрыдавшуюся Алисию.

Альен немного выждал, а потом невозмутимо щёлкнул пальцами, подзывая мальчишку.

— Нам нужны две комнаты в гостевой башне. Протопить их, приготовить две ванны, постели и ужин. Это мой дом, и на три-четыре дня я останусь.

— Только если убьёшь меня, ублюдок, — прошипел лорд, не прекращая трястись, как от жуткой боли; Альена даже кольнула жалость — но только на миг. Он пожал плечами.

— К чему эти истерики, батюшка?… Я уже не ребёнок, а Вы и подавно. Я пришёл, чтобы защитить вас от альсунгцев, а не скандалить или отбирать Ваш… — он указал на старое кресло, — трон.

— Только если убьёшь меня, — повторил лорд Тоури.

— Я всё сделаю, милорд, — стуча зубами от страха, пообещал мальчик-слуга. Вряд ли до него дошло, насколько не к месту прозвучали эти слова.

ГЛАВА XXIII

Западный материк, гнездовье майтэ у Алмазных водопадов — Серебряная роща

Сон, пришедший к Тааль в ту ночь, впервые в пути был не о родном гнездовье. Не было в нём ни матери, ни отца, ни оставленных сородичей — не было даже храброй Гаудрун и тех ужасных следов разорения, что остались возле Алмазных водопадов. Кладя голову под крыло, Тааль думала, что обязательно услышит рыдания старой Куари, всё ещё стоявшие в ушах, или журчащую болтовню пухлощёкого духа воды, который вдруг удостоил её вниманием. Но все эти новые впечатления, смешавшись в мыслях, породили вдруг нечто иное — чужое и странное.

Уже не просто огненные врата видела она, но и ход к ним, и местность вокруг — песок, голое небо и жар, от которого плавятся кости. Высокой Лестницы не было и в помине. Солнце смотрело на врата сверху, как тигриный прищуренный глаз (однажды, ещё птенцом, Тааль видела тигра и до сих пор помнила свой неуправляемый ужас), — сумрачно, с холодной угрозой. А за вратами были огонь и тьма — точно так же, как в прошлом сне Тааль (о небо, как давно это, кажется, случилось…).

Но видела она и кое-что ещё — точнее, кое-кого. Существо, не похожее ни на кого из встреченных ею ранее, и даже из тех, кого она могла вообразить. Немыслимо дисгармоничное и уродливое… Или всё-таки нет?… Это было не так уж важно. По крайней мере — совершенно не похожее на майтэ, и тут ни отец, ни Ведающий не упрекнули бы Тааль в злобной мысли.

Странное бескрылое существо — осколок сна, порождение дикой земли далеко на востоке. И, что казалось главнее всего, во сне Тааль почему-то не сомневалась: именно оно открыло жуткие врата, и только оно способно закрыть их. Бездна сил чувствовалась в нём — страшных сил, о которых не говорят; сил хищников, враждебных всему безобидному и крылатому, всему ползающему под камнями или кротко жующему траву. И эта угроза была хуже угрозы от каменных скорпионов или даже от внезапно озверевших кентавров, ибо была чужой — Тааль не знала ничего, ей подобного.

Сон взволновал её.

Она не смогла бы подобрать нужных нот, чтобы описать это создание — большое гибкое тело с нелепыми, на её взгляд, пропорциями; бугорки суставов на светло-золотистых от загара пальцах — длинных и тонких, как когти; пряди чёрные, как у Гаудрун, только короче. То ли волчье, то ли тигриное что-то чуялось в изгибе шеи и напряжённых плечах — не победно, а измученно-напряжённых, будто у уставшего от борьбы.