Тени и зеркала (СИ)

Ривэн усмехнулся, оборвав дурацкие мысли. Совсем он что-то разнюнился, так нельзя… Ну да, упустил леди Синну. Да, подвёл лорда. Но руки-ноги, слава богам, при нём, а это главное. Даже альсунгцы пока не тронули — эти горы железа, от одного взгляда на которых хочется зажмуриться и бежать без оглядки. Ох, треклятая жизнь…

Нет, решено: в бездну памятные монеты и ленточки. Серебро создано, чтобы тратить его — или копить, на худой конец. Но никак не таскать за пазухой. Леди Синна сделала свой выбор, а он сделает свой.

Воровато оглядевшись (никто не видит?), Ривэн снял мешочек с шеи и швырнул его в море — с размаху, чтобы наверняка. И быстро пошёл дальше, чтобы не было соблазна искать…

Значит, камень королевы Хелт?… Нервно облизнувшись, Ривэн покачал головой. Дерзкая затея. Дерзкая — даже слабо сказано.

И всё же… Что такое жизнь без риска? Бесплодное нытьё — или скука в приютских стенах. К тому же теперь у него навалом свободного времени, чтобы составить план. Да и терять особо нечего.

Грустно усмехнувшись, Ривэн взвесил в кармане кошель. Что ж, настала пора отведать хаэдранского эля.

ГЛАВА XXVI

Ти'арг, замок Кинбралан

Альен проснулся рано, хотя устал так, что думал — не откроет глаза целую вечность. Всё тело ныло, а во рту стоял неприятный привкус от вчерашнего голода. «Дома стены помогают» — какая же всё это чушь…

Он развернулся на спину, вздрогнув от промозглой сырости в воздухе. Вот они, каменные стены, кое-как задрапированные выцветшей тканью, облезшая позолота на столбиках кровати, старинной формы стрельчатое окно… Часы на столике, впрочем, давно встали, а в углах всё та же паутина. Замок за последние годы, видимо, просто потонул в ней — как и в пыли.

Замок. Кинбралан.

— Я дома, — произнёс Альен вслух и горько усмехнулся. Такая простая и сложная, совершенно пустая по сути фраза. Сколько таких в любом языке — слов, за которыми ничего. Что-то вроде «Я рад тебя видеть» (привет Гордигеру), или «Чудная сегодня погода», или «Всё будет хорошо». А ещё — «я люблю тебя, ненавижу тебя, горжусь тобой»…

Старые камни, старая любовь и ненависть. Долгие века власти, древняя кровь, и во всём — никакого смысла.

Прав был Фиенни: только свобода имеет значение. Свобода и знание.

Или всё-таки нет?…

С большим, чем обычно, усилием Альен вытащил себя из постели. Скоро явятся слуги, но он отвык от них и вообще всегда терпеть не мог, когда кто-то одевал его по утрам — будто немощного. Лучше успеть до них. И надо бы привести себя в порядок перед тем, как идти говорить с отцом… Губы Альена, почти вопреки воле, снова растянулись в ядовитой ухмылке. Униженно просить о том, чтобы ему позволили вытащить их из беды… Отец всегда был таким: любил смотреть на чужое унижение. Особенно его, Альена. Стоит ли отказывать старику в таком невинном удовольствии.

Ополаскивая лицо в застоявшейся воде и копаясь в изъеденных молью вещах (даже дверца ветхого шкафа болталась на одной петле; поморщившись, Альен прошептал заклинание, и она со щелчком вернулась на место), он размышлял. Раскладывал мысленно «табличку вероятностей», как выражались логики в Академии. Вот он остаётся в замке и всё-таки защищает его с помощью магии. Вот уходит, и альсунгцы захватывают замок. Вот ведёт переговоры с альсунгцами, и они соглашаются на компромисс… Какой? Ну, например, оставить хозяевам Кинбралана жизнь и владения при политической зависимости… Но есть ведь глупая гордыня отца. Он никогда не согласится на это.

Какой из квадратиков будет верным? Везде есть минусы, и их больше, чем плюсов. И почти любой вариант ведёт к поражению.

А если альсунгцы дойдут до Академии, в их власти будет весь Ти'арг. У лорда Тоури всё равно не хватит сил сопротивляться — так есть ли смысл?…

Альен вздохнул, рассеянно отряхивая от пыли чёрно-серебряную бархатную куртку. К нему вернулись мысли о байках про взятие Хаэдрана, и ещё — куда более мучительные — о королеве Хелт. Противник тоже владеет магией, вот в чём беда. Может быть, хуже, чем он, но главное преимущество утрачено. А о простой военной защите и речи идти не может — от укреплений ничего не осталось, в замке ни одного стоящего рыцаря… Кто здесь способен защищаться — Гордигер, ловчий, повар с кухонными ножами?… Нужно хотя бы осмотреть оружейную, вдруг там завалялась хоть пара арбалетов… Альен поставил галочку в мысленном списке.

Он тщательно расчесался и даже спрятал до поры самые жуткие на вид амулеты. Настало время «производить приятное впечатление». От одной этой фразы Альену всегда хотелось публично посходить с ума — ну, хотя бы превратить чернильницу в паука или порисовать лягушачьей кровью на стенах. Интересно, поэтому толпы аристократичных кузин когда-то находили его невыносимым?…

Из-за двери послышались тихие шаги. Настолько тихие, что, казалось, кто-то крадётся на цыпочках. Альен оценил расстояние: лестница, причём довольно далеко, пара лестничных пролётов. Пока можно не беспокоиться.