Тени исчезают в полночь

- Как, как! Коле бутылку водки кристалловской в яму положи, мне журнальчик порнографический брось, а Ольге поплачь немного. Сердитая она на тебя, сукин ты сын...

- Да ты, Боренька, на моем месте отложил бы сеанс связи на завтра! Как говорится, бросил бы трубку. Что, нет?

- Не береди душу! Баба-то ничего?

- Огонь! Под ней ты, как в шелковой мясорубке. Всего перелопатит, все вытащит.

- Дашь адресочек?

- Хоп, ладно. Водки я прихвачу, а тебе живую бабу. До встречи, через пятнадцать минут убываю к вам.

***

Отрезвленный осознанием своего более чем свинского поведения по отношению к друзьям и любимой девушке, я на триста процентов реабилитировался перед Зазой (как джентльмен, я не мог уйти, оставив ее неудовлетворенной), затем принял оздоровляющие холодные душ и сто граммов и, чмокнув донельзя утомленную хозяйку в благодарно подставленную щечку, помчался в аэропорт.

В такси я подсчитал наличку и немало удивился - Заза оказалась порядочной девушкой и почти ничего не экспроприировала. Денег оставалось около десяти тысяч долларов. Их с лихвой хватило на то, чтобы самолет с грузинской культурно-коммерческой делегацией, следующий в столицу солнечного Казахстана, совершил вынужденную посадку в аэропорту города Душанбе.

В Душанбе я сразу направился к Сергею Кивелиди, своему другу и однокашнику. По ходу нашего повествования нам придется встретиться с ним несколько раз и поэтому познакомлю вас поближе.

Сергей - мой однокурсник - в молодости был известным саблистом и всегда вел себя независимо и с достоинством. Я уважал его за настырность, за то, что он никогда не претендовал на первенство в наших отношениях, за значок "Мастер спорта" и за то, что он с малых лет мыл дома полы и мог запросто дать любому обидчику в рожу. Мать его, грузная, стопятидесятикилограммовая женщина, в свое время была заведующей детским садом, отец - крутым зеком, в отсидках наизусть выучившим "Капитал" Маркса.

Из-за отца Сергей не смог вступить в партию, - и ему были закрыты все пути в обеспеченную часть общества. Когда он понял это окончательно (начальником партии назначили не его, а коллегу, никчемного геолога, но коммуниста), все бросил и пошел на стройку мастером.

Получив квартиру в построенном им доме, занялся разведением на продажу тюльпанов, потом еще чем-то и всегда напролом и всегда неудачно... Не смог Кивелиди и уехать из Таджикистана.

Связанный по рукам и ногам тяжелым диабетом матери (да и ехать некуда и не на что), он вынужден был не только оставаться в разоренной войной республике, но и принимать участие в чуждой ему гражданской войне одних таджиков с другими: несколько месяцев Сергею пришлось служить в правительственной армии - призвали ночью и забросили с двумя дюжинами кишлачных пацанов в какой-то мятежный район в памирских предгорьях. И забыли. Без продуктов, без палаток они сидели там на подножном корму 34 дня.

После наших приключений в горах Ягноба Кивелиди на деньги, вырученные от продажи золота Уч-Кадо <См/>, книгу "Бег в золотом тумане".>, открыл фехтовальный зал, который несколько месяцев пользовался заслуженной славой среди богатеньких буратино города Москвы.

Но через месяц ему предложили делиться доходами, и Сергей, опять не справившись со своей природной независимостью, облил зал бензином и, когда приехали пожарные, сидел уже в самолете, улетающем рейсом Москва - Душанбе.

Подсчитав по прибытии на родину свои активы, он понял, что надо шевелиться. Сначала он хотел ехать на Уч-Кадо вытряхивать из него остатки золота, но у него вдруг разыгралась профессиональная болезнь геологов радикулит, и он вернулся к прежнему своему занятию: стал управдамами, то есть вновь принялся руководить десятком очаровательных своей доступностью девушек.

Этим он худо-бедно кормился с полгода, затем, присоединившись к нам на завершающей стадии наших приключений на Шилинской шахте <См/>, книгу "Война в стране дураков".>, разбогател на целых десять миллионов долларов. Не желая наступать на московские грабли вторично, Кивелиди вернулся в свой родной город и открыл там шикарный публичный дом под названием "Полуночный рассвет". Поставив его главою свою мамашу, имевшую солидный опыт руководства детским садом, Сергей купил себе халат с павлинами, мраморную копию Афродиты, рождающейся из пены, и вплотную занялся изучением древнегреческой истории.

К счастью, Кивелиди был дома. По телефону он обсуждал с мамочкой достоинства некой Милочки Бизоновой, претендовавшей на вакантное место в борделе.

- Нет, мама! Это твои проблемы! - сказал он в трубку, указывая мне глазами на роскошный диван. - Пока, мамуля, у меня гости.

- Ты смог отказать маме? - удивился я.

- Она просит протестировать эту девицу по полной программе, - ответил Сергей раздраженно.

- Дык в чем же дело? Зови ее сюда, я помогу.

- Ты за этим явился?

- Вообще-то нет. Мне кажется, что нам сейчас же надо ехать на Памир. Там Ольга, Баламут и Бельмондо без парашютов вчера приземлились.

Надо их проведать.

- Живые?

- Не знаю, молчат.

Сергей внимательно посмотрел на меня и, насмотревшись, начал давить кнопки телефона.