Тени исчезают в полночь

Пока жарились шашлыки, мы решили обсудить свое ближайшее будущее. Бельмондо по понятным причинам участия в беседе не принимал - доверив мне свой решающий голос, он пошел показывать оставшейся с ним красавице в тулупе живописные клеверные поля, густо зеленевшие в окрестностях кишлака.

В общих чертах рассказав Сергею Кивелиди о сути дела, я предложил кругу раз и навсегда определиться с Аль-Фатехом.

- Надо ехать в Приморье, - сразу сказала Ольга.

- Не хочешь, чтобы кто-нибудь, а не ты, стал владычицей мира? - с иронией усмехнулся Баламут, разливая шампанское по зеленым эмалированным кружкам, дорогим каждому геологическому сердцу.

- Ты догадлив, сэр! - стараясь выглядеть непроницаемой, ответила Ольга. - Нет-нет, мне вина, вон из той бутылочки. Но в данном случае меня как слабую женщину больше всего интересует выполнение данного мною обещания.

- Это ты насчет финиковой пальмы? - встрепенулся я и в результате пролил вино на колени.

- Ты, милый, попал в самую точку. Не хочу, чтобы кто-нибудь думал, что я бросаю слова на ветер.

- Понимаю, - просиял на это Бельмондо. - А что? Идея мне нравится. Спасать мир от бредящего мировым господством сумасшедшего - это пошло. Особенно для нас после спасения вселенной от воплощения доморощенных идей Шурика и Ирины Ивановны. Эдак мы каждую среду мир спасать будем. А поимка Аль-Фатеха с целью подвешивания его на пальму за половые органы - это свежо! Знаете, я согласен лететь в Приморье.

Не разбегаться же по домам?

В это время из кишлака пришел подросток с дутаром и, присев на камень, начал наигрывать заунывную мелодию. Покачав недовольно головой, Кивелиди занял ему руки несколькими пригоршнями карамели. А нам приказал разливать.

Лишь только приказ был исполнен, Сергей раздал каждому по палочке великолепного своей нежностью шашлыка и мы, выпив за удачу, принялись его уничтожать. Мальчишка-музыкант, съев свою палочку, опять начал играть.

- А я ведь был однажды музыкантом на таджикской свадьбе, - улыбнулся раскрасневшийся после ста пятидесяти граммов Кивелиди. - Встретил как-то кореша на улице, и он предложил мне с его ансамблем на свадьбе поиграть. Платили им не за музыку, а поголовно. Ну, приехали мы в пригородный кишлак, разместились посреди пиршества на музыкантской тахте, и тут выяснилось, что я, по причине фатального отсутствия слуха, не умею играть ни на одном, даже народном инструменте. А Вовик, это кореша так звали, не растерялся и - вот голова! - дал мне два булыжника и попросил в такт музыке стучать одним о другой. Я стакан выпил, начал свою музыку и, знаете, очень скоро все звуки вокруг, кроме моих, естественно, смолкли. Вовик с огорчением отобрал у меня камни и стал с тахты прогонять. А на меня кураж наехал, я вырвался и объявил, что по заявкам брачующихся спою таджикскую народную песню на русском языке. И запел:

Пачему-у-у иш-а-а-а-к на гора бежи-и-и-и-т?

Патаму-у-у, что на иш-а-а-а-к девичка-а-а сид-и-и-и-т...

И без перерыва на бурные и продолжительные аплодисменты как пошел в стиле рэпа:

Если твой моя не любит,

На арык пойдем.

Твой мой больше не увидит

Мы как рибка уплывем!

- Что, побили? - спросил Бельмондо с сочувствием, когда Сергей, закашлявшись от смеха, кончил петь.

- Да нет... Вовик мне вовремя второй стакан налил, потом другой, и меня куда-то отнесли.

Только под утро очнулся, голова в плове и камни в карманах...

Очень скоро от шашлыка остались одни воспоминания и приятная тяжесть в желудке, и мы, разлегшись на траве, стали расспрашивать друг друга о жизни за прошедший год. Я заметил, что Ольга не участвует в беседе и задумчиво смотрит в костер.

- Ты что насупилась? - спросил я, подсев к ней поближе. Ольга обняла меня за талию и, положив головку мне на плечо, тихо сказала:

- Значит, милый, мы с тобой умрем в один день и час?

- Это всего лишь предположение, гипотеза, так сказать... Или метафора. Когда умрет один из нас, во всех что-то умрет. И это что-то может быть и малым, и существенным.

- Значит, я проживу на двадцать лет меньше, чем все вы?

- Не горюй! Знаешь, жизнь - долгая штука. А иногда и слишком долгая...

- Ты циник. А я вспоминала о тебе. Часто.

- Я знаю... На, возьми.

Я протянул ей медальон. Ольга чуточку покраснела и прошептала:

- Ты, наверное, думаешь, что я слезы по тебе лила?

- Нет, не думаю. На тебя это не похоже. Ты не сентиментальна. Я... Я люблю тебя такую. Суверенную и непредсказуемую. Ты и сунула мою фотографию в медальон непредсказуемо, в порыве.

- Пойдем в дом, милый. Холодно уже, октябрь как-никак на дворе. Я попросила генерала Ваню устроить нас с тобой отдельно. Будем спать в... ки., китебха...

- Китобхоне? То есть в библиотеке?

- Да... Давай только не становиться мужем и женой, ладно? Это так пошло.

- Хорошо, давай обойдемся без загсовских корочек. Только сразу предупреждаю - чинов я не ищу, определенно, и с помощью зомберов толкать тебя на Олимп не стану...

- А не скучно без Олимпа будет?

- Нам, хоть и одомашненным, но зомберам?

Сомневаюсь... По крайней мере, в ближайшие полгода. Пойдем в постельку, а?

- А плов? Я вдруг есть захотела.