Тени кафе «Домино»

– Спасибо, Кот, на добром слове. Товар видишь?

В углу лежали женские платья, костюмы, пальто.

– Отпираться не буду, мой товар. Взял в магазине на Кузнецком.

– С кем брал?

– Начальник, ты же знаешь, я всегда один работаю. Упаковал в тюки, нашел извозчика и к себе отвез.

– Значит, магазин берешь?

– Пиши протокол.

– А почтовый вагон на станции Ожерелье?

– Бога побойся, я на железке не работаю.

– Я конечно с Богом отношения выясню, – Тыльнер закурил, предложил папиросы Коту.

Потом открыл стол, достал почтовую квитанцию.

– Твоя?

Кот взглянул мельком.

– Моя, сеструхе товар отправлял.

– А как же она оказалась на месте преступления?

– Начальник, – Кот посмотрел на квитанцию, – не бери на голое постановление. Я мануфактуру из вагонов не тырю.

– Если бы мануфактуру, – вмешался Оловянников, – деньги Спиря, деньги. Маски на рыло натянули, маузера в руки и госсобственность в карман.

– Когда это было?

– Да недавно совсем, двадцать шестого того месяца.

Спиридон задумался. Взял со стола папиросу, закурил.

– Так значит двадцать шестого, говоришь? В какое время?

– В двадцать минут одиннадцатого вечера.

– Не в цвет, начальник. Нахалку шьешь. В это время в «Домино» я, Володя Маяковский, репортер Леонидов и писака Алымов в железку по крупному заряжали.

– Во сколько начали?

– Восьми не было, а закончили под утро, уж больно крупная игра была.

– Ты, говоришь, с Леонидовым играл? – оживился Тыльнер.

– Ну.

– Ну и как сыграл репортер?

– Крупный куш снял.

– Надо поздравить.

Тыльнер понял телефонную трубку.

– Барышня, соедините, пожалуйста, с «Рабочей газетой». Спасибо... Жду… «Рабочая газета»? Как бы мне переговорить с товарищем Леонидовым…

Тыльнер закрыл ладонью трубку и сказал Коту:

– Сейчас все проверим. Алло… Олег Алексеевич, доброе здоровье… Тыльнер беспокоит… Дело, прям скажем, важное. Что же Вы крупные выигрыши от друзей скрываете?.. Кто сказал?.. Тайна… Точно, Спиридон... Спасибо, отмазали Вы его от крупной неприятности. Всегда готов. До вечера.

Тыльнер положил трубку, крутанул ручку.

– Все в масть, Спиридон, кроме одного. Как твоя квитанция в вагон попала. Поделись со мной, разговор у нас получится, а в бандотделе МЧК наплевать на твои показания. Была квитанция, значит, и ты был.

– Так, начальник, – Спиридон вскочил, – было дело непонятное очень. Я сеструхе с почтамта товар отправил и решил в Банковский переулок к свату зайти. У него сапожная мастерская, он с сынами туфли шьет чище французских. Ну, значит, иду…

…Спирька вошел в темный Банковский переулок. Фонари не горели, но он прекрасно ориентировался.

Навстречу ему двигались четыре человека, в темноте практически неразличимых.

Когда они поравнялись со Спирькой, вспыхнул свет карманного фонаря.

– А ну пошел, не то я тебе, падло, руки оторву, – рявкнул Кот.

– Месье, у Вас есть деньги? – по-французски спросил человек с фонарем.

– Ты что несешь, фонарь гаси!

– Тогда снимайте пальто.

– Что?! Да ты, фраер, знаешь, кто я? Я Кот, Спирька Кот, меня все общество знает.

– Слушай, я твоих блатных примочек не знаю.

Фонарь скользнул по четырем фигурам, и Спирька увидел четыре маузера, направленные ему прямо в живот.

Он снял пальто, потом пиджак, жакет с золотой цепочкой и часами, брюки и туфли.

– Спасибо, месье Кот, и помните, мы вас, уголовную сволочь, будем нещадно давить, как и ваших красных коллег. А теперь идите…

…Ну я и пошел к свату, сказал, что проигрался, а не то позора не оберешься. А квитанция в пальто была.

– Ну что же, Спиридон, – Тыльнер встал, потянулся – с нападением на вагон мы с тобой разобрались. Теперь отведут к народному следователю Трегубскому, он магазином и займется.

– Спасибо, начальник, – Спирька встал, причесался, привел себя в порядок, закинул руки назад и пошел к двери.

Зазвонил телефон.

– Тыльнер у аппарата. Здравствуйте, Федор Яковлевич, вот беседуем о давешних французах. Кто беседует? Оловянников… Не знаете… Это субинспектор Линейного отдела… Что же все, что есть…

Тыльнер положил трубку.

– Нас в ЧеКу зовут.

Семферополь-Москва.

Лена Иратова разложила пасьянс, но делала это невнимательно, поглядывая в окно.

А за окном творилось нечто странное. Непонятные люди тащили мешки опавшей листвой и посыпали перрон.

Администратор Брославский что-то объяснял начальнику станции.

В купе влетела гримерша.

– Леночка, солнышко, красавица, на грим.

– Какой грим, Анечка?

– Стоим четыре часа, станция чудесная. Режиссер вздумал снять Ваш крупный план.

– Смешно, а где мое платье?

– Все готово – и платье, и шляпка.

На перроне осветители устанавливали прожекторы. Стояла обычная киношная суета.

Разумный подошел к Лене.