Тени кафе «Домино»

От мощного удара вылетела входная дверь.

Бандиты не успели схватить оружие.

В комнату ворвались Тыльнер, Николаев и агенты угрозыска.

– Руки, – рявкнул Тыльнер, – кто двинется, пристрелим.

– Не порядок, начальник, – сказал Чугунов, – на сухую берешь.

– Поищем – найдем, – сказал Николаев, – а Вы, Сольцов, что делаете в этой милой компании? Да не лезьте в карм ан. Все равно ничего сбросить не удастся. Обыщите его.

– Не сметь, я чекист! – закричал Сольцов.

– Дерьмо ты и предатель.

Из карманов Сольцова достали портсигар, зажигалку, две пачки червонцев, удостоверение ОГПУ, наган.

– Неплохо платят в ГПУ нынче, – засмеялся Тыльнер.

– А я тебя давно подозревал, Сольцов, – сказал Николаев, – с той поры, как мы Афоню Нерченского, то бишь, Лапшина упустили. Значит, я в цвет вышел. Но это дело не угрозыска. Пусть с тобой Мартынов разбирается.

Кафе «Домино»

Диспут закончился. В зале плавали клубы табачного дыма.

Нарком, близоруко щурясь, протирал пенсне.

Новиков победно поглаживал усы.

На сцену поднялся Мариенгоф.

– Друзья. Давайте поблагодарим Анатолия Васильевича и Николая Эрнестовича за острую и очень интересную полемику…

– Подождите, подождите. Я забыл привести еще один аргумент, – поднял руку Новиков.

Он сделал паузу.

– Возможно, кто-то помнит, что в газете «Русское слово» в тринадцатом году была напечатана статья о том, что известный коллекционер – петербургский купец Ковригин приобрел редчайшую картину голландского художника Рюисделя….

– Я помню эту статью, – встал из-за стола Леонидов, – ее написал некто Дриллих, которого разоблачили как агента Охранки.

– Но Охранка к нашему спору не относится. Так вот, я неделю назад в Петрограде побывал в особняке Ковригина на шестой линии Васильевского острова. Конечно, коллекция его исчезла безвозвратно, в особняке теперь «Музей быта». На втором этаже этого странного учреждения я увидел на столе картину Рюисделя, без рамы, просто прислоненную к стене. А ведь она стоит огромных денег в валюте. Как же так, Анатолий Васильевич?

– Что поделаешь, мы еще не можем собрать все культурное достояние Республики. Большое спасибо за сообщение. Мы примем меры.

Зал аплодировал.

Шварц наклонился к Федоровскому.

– Сергей, Вам нужны деньги?

– Конечно.

– Есть работа, за которую Вы можете получить весьма солидную сумму. Но она связана с риском.

– За хорошие деньги я готов рискнуть.

Петергоф. Музей быта.

На втором этаже особняка Ковригина, ныне «Музея быта», экспонировались кухонные и туалетные принадлежности.

Стояли плиты, затейливые унитазы, кухонные шкафы, полки с мельницами для кофе, лежали медные пестики, разноцветные жестяные коробки для приправ.

На обшарпанном кухонном столе прислонилась картина без рамы.

Посетителей не было, и дежурная – старушка с повязкой на рукаве – подремывала в углу.

Она услышала шаги и встрепенулась.

В комнату вошел необычный посетитель.

Он был одет в серый твидовый реглан, шляпу «Барсолино», в дорогие туфли на каучуковой подошве.

Он обошел экспозицию.

Заинтересовался затейливой газовой плитой.

Внимательно осмотрел приспособление для изготовления мороженного, а потом подошел к картине.

Долго стоял, разглядывая ее.

Достал из кармана складную лупу.

Поглядел на угол полотна, разглядывая подпись.

Потом вежливо приподнял шляпу и вышел.

Дежурная опять задремала.

Господин иностранец вышел на улицу.

Огляделся.

Посмотрел на окно второго этажа.

Оно было как раз рядом с водосточной трубой.

Труба была новая, металлическая.

Иностранец, будто поправляя ботинок, оперся на нее.

Потряс.

И остался доволен.

Оглянулся и пошел по шестой линии.

Кафе «Домино»

Шварц и Федоровский пили коньяк в «Домино».

Вернее, пил одни Шварц. Федоровский только пригубливал рюмку.

– Отчего же Вы не пьете? – спросил Шварц. – Коньяк весьма хорош.

– А Вы, Генрих, или как Вас там…

– Вы сомневаетесь, что это мое настоящее имя?

– Да нет, – весело ответил Федоровский, – не пью крепких напитков и не курю. Моя профессия тесно связана со здоровьем.

– Вот и прекрасно. Помните наш разговор?

– Насчет заработка?

– Именно.

– Что надо делать?

– Вы едете в Петроград, на шестую линию Васильевского острова, там в доме № 4 – «Музей быта». По водосточной трубе Вы залезаете на второй этаж. Вскрываете окно. Оно рядом с трубой, проникаете внутрь, берете картину…

– Это ту самую, о которой говорил Новиков?

– Именно, – расплылся в улыбке Шварц.

– Не вижу ничего веселого. Помните, что сказал Луночарский?

– Не припоминаю.

– Не лукавьте, Генрих. Эта картина – достояние Республики, а значит можно вполне попасть в гараж.

– Не преувеличивайте.

– Зачем же. Я залезаю по трубе. Беру картину, везу ее в Москву и прячу дома.

– Все не так. Повезут ее в Москву и будут прятать совсем другие люди. Вы только достанете ее.

– Сколько?

Шварц на салфетке написал сумму.

Федоровский посмотрел.

Покачал головой.

Написал другие цифры.

– Не много ли? – ехидно поинтересовался Шварц.

– Тогда ищите другого идиота.

Федоровский встал.

– Нет, нет, Сергей, я согласен.

– Тогда деньги вперед.

– Это не деловой подход. А если Вам не удастся проникнуть в музей?